Константин Фарниев - Паутина
Ехали с остановками, потому что то и дело приходилось уступать дорогу военной технике. До самого штабного дома Золотов и лейтенант не сказали друг другу ни слова. Золотов думал о предстоящем разговоре с Кобаевым, а лейтенант не заговорил бы первым из-за своей стеснительности перед старшими по возрасту, по званию. Он считал для себя большой удачей, что именно его послали сюда на помощь особистам.
Начальство Пикаева не забыло, наверное, случай, который совсем недавно произошел в Орджоникидзе. Патрулируя с двумя милиционерами ночью на площади Штыба, Пикаев обратил внимание на мужчину, который быстро шел со стороны Чугунного моста. Что-то в нем показалось лейтенанту подозрительным, документы проверять он не стал, но, оставив за себя сержанта, незаметно пошел следом за мужчиной. Скоро тот свернул в проулок и зашел во двор. Пикаев остановил проезжавшую мимо него патрульную машину…
Человек, за которым шел Пикаев, оказался вражеским лазутчиком, пробравшимся в Орджоникидзе из-за линии фронта, а хозяин дома — темной личностью, содержателем притона, где за плату мог переночевать любой. Как враг вышел на этот притон, Пикаев так и не узнал. Задержанный сразу был передан куда следует.
Приказом по Народному комиссариату внутренних дел Пикаеву объявили благодарность, но непосредственный его начальник все-таки пожурил лейтенанта. Что бы делал он, нырни лазутчик в проходной двор или не окажись на улице вовремя патрульной машины? Заурбек не мог объяснить и самому себе, почему он решил не проверять у подозрительного мужчины документа, а идти следом за ним. Не будь патруля, он и сам задержал бы его, а вот о проходном дворе он как-то не подумал. Заурбек ничем не мог оправдаться, только сослался на свою интуицию. Ни во внешности, ни в походке человека не было ничего особенного. Шел он быстро, уверенно, быть может, только чуть замешкался, увидев издали милицейский патруль или Заурбеку это только показалось… Но тем не менее у Пикаева возникло подозрение, а следом мелькнула мысль: если этот человек в самом деле чужой, то он не пойдет далеко в глубь города, ведь там на каждом шагу патрули, и он не может не знать об этом…
Через несколько минут Пикаев резко затормозил у штабного дома, легко соскочил с сидения.
Золотов одобрительно хмыкнул. Ему понравились сдержанность лейтенанта из милиции на слово, умение вести мотоцикл, проворство…
Кобаев сидел за столом Золотова. Увидев хозяина кабинета, встал.
— Извини, что занял твое место, — с сильным кавказским акцентом заговорил Кермен Бибоевич. Черные блестящие глаза его быстро пробежались по Золотову. — Принимай гостей, товарищ начальник особого отдела.
— Всёгда рады, — без особого оптимизма ответил Иван Яковлевич.
Пикаев вопросительно посмотрел на Кобаева: оставаться ему или уходить?
— Оставайтесь, товарищ Пикаев, — с ноткой шутливой веселости ответил на этот молчаливый вопрос Кермен Бибоевич. — Только не у порога.
Заурбек смущенно улыбнулся. Он с трудом протиснулся между спиной Золотова, подсевшего к столу, и стеной, стал возле сейфа.
— Вот и прекрасно, — заметил Кобаев. — А то у начальника особого отдела такой большой кабинет, что вы со своей могучей фигурой занимаете почти все его пространство.
Насчет могучей фигуры Пикаева Кермен Бибоевич, конечно, переборщил. Заурбек был чуть выше среднего роста, широкоплеч, тонок в талии, производил впечатление в меру сильного человека, и только.
— Теперь можно говорить серьезно, — проговорил Кобаев.
Золотов коротко доложил о факте дезертирства в своем полку, а потом высказал предположения о целях заброски в этот район вражеских парашютистов.
Кобаев слушал Ивана Яковлевича, изредка кивал, будто соглашался с ним.
Пикаев старался ничем не напоминать чекистам о своем присутствии. Если бы можно было не дышать, он не дышал бы. Разговор профессионалов был для него по-настоящему интересным. Обстоятельства, о которых шла речь, переданные и осмысленные собеседниками профессионально, приобретали для Пикаева какой-то особый, загадочный смысл.
Кобаев вынул из своей планшетки небольшую карту, разложил ее перед собой на столе. Иван Яковлевич невольно потянулся взглядом к карте, замолчал. Кобаев вскинул на него глаза.
— У меня все, товарищ капитан госбезопасности. К сожалению, пока одни только предположения.
— А я бы сказал, что вы не очень далеки от реальной ситуации. — Кобаев почему-то перешел с Золотовым на «вы». — Ваши рассуждения и предположения кажутся мне вполне логичными. Давайте проанализируем их, как говорится, с картами в руках… — Кобаев взглянул сбоку на лейтенанта, затем перевел взгляд на хозяина кабинета и продолжал — Выброска диверсантов на левый берег Терека легко объяснима, — продолжил Кобаев. — Здесь с вами трудно не согласиться. Склоны гор у села покрыты густым лесом, где легко найти или оборудовать себе надежное укрытие. Кроме того, близость к самой дороге, доступность подходов к ней — это очень важно.
— Если учесть еще, — решил вставить Иван Яковлевич, — что пойма Терека здесь ровная и голая. Правда, ниже по течению она покрыта зарослями, но тем не менее…
— Они выбросились над лесом, и именно здесь, — пристукнул кулаком по карте Кобаев. — Пойма для них ненадежное место, мы в любое время можем ее прочесать и ничего не упустить. Правый берег тоже покрыт лесом, но… В чем его неудобство для диверсантов? — внезапно спросил у Пикаева Кермен Бибоевич.
— Он слишком далек от дороги. Чтобы подобраться к ней, диверсантам надо пересечь всю пойму, а это не просто. Они же должны знать, как тщательно охраняется нами дорога.
— Верно, — одобрительно бросил Кобаев. — Вы, лейтенант, хорошо следите за логикой нашего разговора.
Заурбек воспринял эти слова не как похвалу себе, а как резюме командира собственных предположений. Пикаев в самом деле следил за разговором, осмысливал его про себя, делал свои выводы.
— Чем дальше диверсанты находятся от дороги, тем вроде бы спокойнее нам, — продолжил разговор Кобаев. — Но они постараются сделать все, чтобы выйти к ней. И пока диверсанты не окажутся в наших руках, мы на чрезвычайном положении. Отсюда вытекает главная наша задача, товарищ начальник особого отдела. — В карих глазах Кермена Бибоевича мелькнуло что-то хитровато-ободряющее. — Предполагаю, Иван Яковлевич, что вас очень беспокоит некоторый момент. Хочу вас обрадовать. Территориальные органы госбезопасности и милиция уже усилили охрану дороги с обеих ее сторон. Мы не исключаем, что у диверсантов может быть и другая задача: например, проникновение в Грузию или в Орджоникидзе. Грузинские товарищи сделают все, чтобы дорога в Грузию для диверсантов была заказана. То же самое ожидает их и на пути в Орджоникидзе. Если они попытаются уйти в глубь Осетии через прилегающие к этой котловине ущелья, то, надеюсь, мы не упустим их здесь. Легче стало на душе? — улыбнулся Кобаев. Полоска его узеньких усиков растянулась вместе с губами, в глазах вспыхнули искорки доброй иронии, и лицо сразу утратило служебное выражение.
