Алексей Леонтьев - Тройной прыжок

Олег невольно отшатнулся.

Мимо проносился встречный поезд. На огромной скорости слились в одну полосу освещенные окна вагонов.

Там сидели пассажиры, ужинали, разговаривали, играли в домино, пили пиво. Они были всего в каких-нибудь полутора-двух метрах.

Поезд промчался. Через полчаса он остановится у станции.

Олег застонал от подступившей тоски.

Девушка искоса взглянула на него. Но Олег молчал, а спрашивать она не хотела.

Паренек стоял тихий, совсем не похожий на вчерашнего. Пожалуй, даже симпатичный… Впрочем, она не успела рассмотреть как следует.

Девушка осторожно коснулась его рукой. Олег обернулся. Она взглянула ему в лицо. В ее глазах мелькнул испуг.

Начальник разъезда «38-й километр» растерянно перечитывал телефонограмму.

— Ну и ну! Такого еще никогда не было!

— Мне приходилось, — сказал пожилой дежурный.

— Составы под откос пускать?!

Дежурный кивнул.

— Это когда же?

— В войну.

— Так то в войну!..

Начальник был очень молод. Война для него была кинофильмом.

Она стояла спиной ко мне. Плечи ее вздрагивали. Я пробовал успокоить ее, но она не обернулась. Я видел, как она кусала губы, чтобы не разрыдаться в голос. Со слезами она ничего не могла сделать, они текли у нее по щекам. Я вынул из кармана платок.

— На, возьми, — сказал я. — Чистый.

Она, не оборачиваясь, оттолкнула мою руку. Она не хотела, чтобы я видел ее слезы. Но плечи у нее вздрагивали все сильней.

Я не знал, что делать. Когда я был совсем маленьким и ревел, отец всегда говорил маме: «Не обращай на него внимания. Перестанет». И я, правда, тут же переставал реветь. Неинтересно становилось.

Я решил не обращать внимания. Даже стал насвистывать какой-то веселенький мотивчик. Вообще-то я люблю петь и свистеть. Но не при людях. У меня расходится голос с музыкальным слухом. Это мне объяснила учительница пения еще в третьем классе. Но сейчас я так засвистел, что сам испугался.

— Перестань свистеть! — сказала моя спутница.

Кажется, мой метод подействовал. Я перестал. Она вынула зеркальце. Не глядя на меня, потребовала:

— Дай платок!

— Олег! Селезень!

Петька весь ободрался о щебенку и придорожные кусты. Сорвал голос. Он обшарил не меньше километра насыпи с обеих сторон.

— Олег!

Значит, Селезнев остался на сцепке и сейчас мчится со скоростью сто километров в час. Как же он там один?

— Олег!!!

Мимо, грохоча, пронесся пассажирский поезд.

Петька скатился с насыпи и через бурое весеннее поле побежал к далекому проселку, на котором изредка вспыхивали и исчезали огни машин.

Вдали показался одинокий свет фары. Он приближался.

Башмаки расползались в жирной пашне. Земля цеплялась за ноги, не пускала вперед. Донесся треск мотоциклетного мотора.

Петька отчаянно рванулся к проселку. Упал, поднялся. Снова бросился наперерез свету.

Ему удалось вбежать на проселок, на мгновенье опередив мотоцикл.

Забыв об опасности, Петька распахнул руки, загородил дорогу. Мотоциклист резко затормозил.

— Друг! — прохрипел Петька. — Скорей… К телефону!..

Вид его был таков, что мотоциклист даже не спросил ничего. Кивком показал на сиденье сзади.

Круто развернул машину и на предельной скорости помчал ее обратно в темноту.

— Что же мы будем делать? — спросила девушка.

Она уже привела себя в порядок и стояла перед Олегом строгая, аккуратная, такая же, как прежде. Даже не скажешь, что пять минут назад обливалась слезами. Только глаза блестели.

Она ждала ответа.

«Что делать?..» Олег тоже думал об этом. Все время с той минуты, как они остались вдвоем на тепловозах. Но никак не мог ничего придумать.

Если бы он разбирался в этих рычагах и кнопках! Тронешь не ту ручку — весь состав полетит к черту, под откос…

А если как раз сейчас навстречу идет какой-нибудь поезд? Даже жутко подумать, что тогда может случиться…

Прежнего страха и растерянности у Олега уже не было. Они отступили перед заботой о спутнице. Она была слабей. Сейчас у нее вид только был такой спокойный.

Олег понимал: чуть что, и снова начнут содрогаться ее плечи. Надо было отвлечь ее чем-то, успокоить. Выход найдется, обязательно найдется!

За окном в луче прожектора промелькнула фанерная постройка с вывеской «Столовая». Несколько столиков стояли снаружи. На них лежали стулья, убранные на ночь.

— Слушай, — сказал Олег, — у тебя поесть ничего нет?

Я всегда хочу есть в самое неподходящее время. Например, в гостях, когда все уже делают вид, что наелись, и никто не берет последнего куска пирога, лежащего на блюде. Тогда я начинаю до невозможности хотеть его. Как будто два дня совсем не ел. Ничего с собой не могу поделать и, когда блюдо уже хотят унести, ни на кого не глядя, забираю себе проклятый кусок.

Когда я был поменьше, мама даже не любила со мной в гости ходить. Опасалась моего аппетита.

Сколько я выслушал нотаций о своей невоспитанности, неумении вести себя на людях! А я просто люблю поесть. Даже теперь в кино, когда вижу, как на экране артисты едят, так мне тут же есть хочется.

Как-то в доме санитарного просвещения у лектора, который проводил беседу о питании при атеросклерозе, я даже спросил, что это, может быть, у меня какая-нибудь болезнь?

Лектор сказал, что я вполне здоров. Просто у меня сильная реакция организма на еду. И это вполне согласуется с теорией академика Павлова…

Но тогда на тепловозе я совсем не хотел есть. Даже странно — ведь как поел дома часов в двенадцать, так больше ничего во рту не имел. Но о еде в тот момент и не думал, это точно.

Мне просто хотелось чем-нибудь ее отвлечь. Все равно чем.

Круглые глаза девушки стали еще круглей. Она решила, что ослышалась.

— Что?!

— У тебя еды никакой нет?

— Ты хочешь есть?!

— Не хотел бы — не спрашивал, — буркнул Олег.

Девушка смотрела на него чуть ли не с уважением. Необычный все-таки достался ей попутчик.

Она даже успокоилась немножко. В самом деле, если человек хочет есть, все, наверное, не так страшно.

Олег уже жалел о своем нелепом вопросе. Откуда у нее может быть здесь еда?

Но девушка неожиданно сказала:

— Сейчас посмотрим.

Она поставила на кресло большую красно-синюю сумку. Сумка была набита свертками, пакетами, кульками. Колбаса, сыр, масло, хлеб белый и черный, крутые яйца, соленые помидоры… Ну и запасливая оказалась у него попутчица!

У Олега даже настроение поднялось.