Жюль Верн - Таинственный остров
События доказали справедливость утверждений инженера.
3 декабря Герберт пошёл удить рыбу на южный берег озера. Он был безоружен, так как до сих пор опасные хищники никогда не показывались в этой части острова. Наб и Пенкроф в это время были заняты на птичьем дворе, а Гедеон Спилет и Сайрус Смит — в Камине: они добывали соду, так как запас мыла приходил к концу.
Внезапно издалека донёсся крик Герберта:
— Помогите! Помогите!
Сайрус Смит и Гедеон Спилет находились, слишком далеко и ничего не слышали, но Пенкроф и Наб мигом выбежали из птичника и бросились на голос к озеру. Но, опережая их, неизвестный, присутствия которого в этой местности никто не подозревал, перемахнул через Глицериновый ручей и устремился на помощь к юноше.
Оказалось, что Герберту угрожал огромный ягуар. Застигнутый врасплох, юноша прислонился спиной к дереву, а зверь, припав к земле, готовился к прыжку.
Неизвестный, вооружённый только ножом, кинулся на страшного хищника. Тот обернулся к новому противнику.
Борьба была недолгой. Неизвестный был наделён нечеловеческой силой и ловкостью. Он схватил ягуара за горло и сжал его с такой силой, точно у него были не пальцы, а железные клещи. При этом он не обращал никакого внимания на то, что страшные когти хищника терзали его тело. Второй, свободной рукой он всадил нож в самое сердце зверя.
Ягуар упал. Неизвестный оттолкнул его ногой и хотел снова скрыться, так как колонисты уже подбегали, но Герберт схватил его за руку и умоляюще вскрикнул:
— Нет, нет! Не уходите!
Сайрус Смит подошёл к спасителю Герберта. Кровь потоком текла по его плечу, но он не обращал на это внимания.
— Друг мой, — сказал ему Сайрус Смит. — Теперь мы навек обязаны вам! Вы рисковали жизнью, чтобы спасти нашего мальчика.
— Чего стоит моя жизнь? — прошептал неизвестный. — Кому она нужна?
— Вы ранены?
— Это неважно.
— Дайте мне руку.
Но неизвестный скрестил руки на груди. Взгляд его снова затуманился. Он отступил на шаг, как будто желая убежать.
Но, сделав усилие над собой, резко спросил:
— Кто вы? Что вам нужно от меня?
Инженер понял, что он хочет знать историю колонистов. В нескольких словах он рассказал ему всё, что произошло со дня их бегства из Ричмонда. Неизвестный слушал его рассказ с величайшим вниманием. Затем инженер сообщил, какую радость испытали все колонисты, узнав, что их тесная семья пополнилась ещё одним человеком.
При этих словах неизвестный покраснел и опустил голову на грудь.
— А теперь, когда вы узнали, кто мы, — закончил Сайрус Смит, — согласны ли вы протянуть нам руку?
— Нет, — ответил неизвестный. — Вы честные люди, а я…
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Всегда в одиночестве. — Просьба неизвестного. — Ферма в корале. — Двенадцать лет тому назад. — Боцман «Британии». — Покинутый на острове Табор. — Рука Сайруса Смита. — Таинственная записка.
Эти слова подтверждали догадки колонистов. Очевидно, прошлая жизнь неизвестного таила какие-то преступления, не искупленные ещё в собственных его глазах.
Однако после спасения Герберта неизвестный согласился вернуться в Гранитный дворец и с тех пор не покидал больше его пределов.
Колонисты, живо заинтересованные тайной жизни неизвестного, всё же условились ни в каком случае не выпытывать у него эту тайну и вести себя с ним так, словно они ничего не подозревали.
В течение следующих дней жизнь вошла в колею. Сайрус Смит и Гедеон Спилет работали всё это время вместе то как химики, то как инженеры. Журналист отвлекался от работы только для того, чтобы поохотиться с Гербертом, так как после случая с ягуаром решено было не отпускать юношу одного в лес.
Наб и Пенкроф были заняты работами на птичьем дворе, в корале и по хозяйству.
Что касается неизвестного, то он всё время держался в стороне от людей. Он никогда не садился за общий стол и не принимал участия в общих беседах. Даже спал он, пользуясь тёплой погодой, на воздухе, под деревьями плоскогорья Дальнего вида. Казалось, что он не выносит общества спасших его людей.
— Непонятно, — говорил Пенкроф, — зачем в таком случае он требовал помощи от себе подобных? Зачем он бросил записку в море?
— Он сам скажет нам это, — неизменно отвечал в таких случаях инженер.
— Когда?
— Быть может, раньше, чем вы думаете, Пенкроф.
И точно, день признаний близился.
10 декабря, через неделю после происшествия с ягуаром, неизвестный подошёл к Сайрусу Смиту и тихим голосом сказал ему:
— У меня к вам большая просьба, мистер Смит!
— Пожалуйста, говорите, — ответил инженер, — но сперва позвольте мне сказать вам…
При этих словах неизвестный густо покраснел и готов был убежать. Но Сайрус Смит, сразу понявший, что он боится расспросов о прошлом, удержал его.
— Поверьте, друг мой, мы не только ваши товарищи по несчастью, но и настоящие, преданные друзья! Вот и всё, что я хотел вам сказать. А теперь я слушаю вас!
Неизвестный провёл рукой по глазам. Эта рука дрожала. В течение некоторого времени от волнения он не мог выговорить ни слова.
— Я хочу просить вас о милости, — наконец произнёс он.
— О какой?
— У вас есть кораль в четырёх-пяти милях отсюда. Животные, которые в нём содержатся, нуждаются в уходе. Я хочу просить вас позволить мне жить при них.
Сайрус Смит в течение нескольких секунд не отрывал от неизвестного взгляда, исполненного глубокого сочувствия.
— Друг мой, в корале есть только хлев, едва годный даже для животных.
— Этого совершенно достаточно для меня, мистер Смит.
— Мы не станем с вами спорить, друг мой, — сказал инженер. — Вы всегда будете желанным гостем в Гранитном дворце. Хотите жить в корале? Пожалуйста! Но если ваше решение твёрдо, мы примем меры к тому, чтобы как следует устроить вас там на жительство.
— Мне это совершенно не нужно. Я готов довольствоваться тем, что там есть.
— Друг мой, — инженер умышленно называл так неизвестного, — позвольте нам поступить в этом вопросе по своему разумению!
— Слушаюсь, мистер Смит, — ответил тот и удалился.
Инженер рассказал товарищам о предложении неизвестного. Колонисты тотчас же решили выстроить в корале деревянный дом и обставить его как можно комфортабельней. В тот же день они отправились в кораль, захватив с собой нужные инструменты, и не прошло и недели, как постройка жилого дома была закончена. Здание было поставлено футах в двадцати от хлева, чтобы удобней было следить за стадом муфлонов, насчитывавшим уже свыше восьмидесяти голов. Дом был снабжён столом, табуретками, кроватью, шкафом и достаточным запасом оружия и боевых припасов.
