Фернандо Гамбоа - Последний тайник
Мы узнали от Буйко, что эти ничем не гнушающиеся «люди в синих одеждах» уже неоднократно похищали иностранцев, а затем продавали их в рабство на солевые шахты. Правда, водитель добавил, что обычно жертвами подобных похищений являлись все-таки темнокожие жители расположенных на берегах Нигера деревень, потому что, как гласила местная поговорка, «белые посчитаны все до одного». Понимая, насколько мы были потрясены тем, что с нами произошло, Буйко заверил нас, что абсолютное большинство туарегов — порядочные и миролюбивые люди и что своей дурной репутацией эта народность обязана лишь тем своим немногочисленным представителям, которые решили встать на преступный путь. Он также признался, что за многие годы, которые он ездит на грузовике туда-сюда через пустыню, прибегать к помощи автомата Калашникова ему приходилось только несколько раз.
Услышав, что мы опасаемся преследовавших нас туарегов, которые знали, что мы направлялись в Табришат и наверняка захотят отомстить нам, явившись в этот городишко, Буйко успокоил нас. Он сказал, что, хотя это даже не городишко, а всего лишь небольшой поселок, рядом с ним располагается воинская часть, а потому туареги-кочевники — особенно те, у кого нелады с законом, — стараются вообще не появляться не только в самом Табришате, но и в близлежащих районах. Мы поблагодарили водителя за его любезность и весьма щедро заплатили ему, и он, пожелав нам на прощание, чтобы нас хранило само небо, отправился вместе с пассажирами к своему нагруженному до предела грузовику. Мы же втроем остались сидеть в душном полутемном ресторанчике среди опустошенных бутылок с прохладительными напитками.
— Ну что ж, нам, похоже, удалось спастись… — вяло пробормотал профессор Кастильо.
— Да, действительно удалось, — согласился я, поднося к губам открытую бутылку «пепси-колы».
Кассандра, с задумчивым видом разглядывая царапины на столе, иронически улыбнулась:
— Когда мы станем рассказывать об этом, нам никто не поверит.
— Ну и ладно, — буркнул профессор. — Главное, что мы еще можем что-то кому-то рассказывать. Еще немного — и никто бы о наших необыкновенных приключениях не узнал.
— Это верно, — согласилась Касси, а затем, с восхищением посмотрев на меня, вдруг добавила: — А твой поступок был очень мужественным.
— Какой поступок?
— Ну как это какой? Еще до того как Буйко начал стрелять, ты остановился, повернулся лицом к туарегам и попытался их задержать.
— А-а, да… — вяло произнес я и небрежно махнул рукой. — Честно говоря, я остановился просто потому, что у меня на ботинке развязался шнурок…
Когда солнце перестало терзать своими безжалостными лучами улицы Табришата, а мы — по крайней мере, частично — восстановили свои силы благодаря съеденному рису и выпитым прохладительным напиткам, я предложил не терять больше времени и отправиться на поиски свекра и свекрови внучки Диама Тенде. Я понимал, что нам во что бы то ни стало необходимо уговорить этих людей показать таинственный ящичек с тамплиерским символом, попавший к ним в качестве приданого.
К счастью, Табришат был очень маленьким населенным пунктом, где, можно сказать, все друг друга знали, а потому, несмотря на некоторую настороженность местных жителей, нам удалось довольно быстро выяснить местонахождение разыскиваемого нами дома. Мы пришли на окраину Табришата и увидели глинобитное строение без окон. Я постучал костяшками пальцев в выкрашенную в зеленый цвет металлическую дверь. Спустя примерно минуту она приоткрылась и из-за нее выглянул человек с худощавым морщинистым лицом желтовато-коричневого цвета. Он с удивлением уставился на нас. Мы назвали ему свои имена, и он, даже не спрашивая, с какой целью мы к нему явились, пригласил нас войти в скромное жилище, где нам по местному обычаю тут же были поданы стаканы с дымящимся ароматным чаем.
Оказавшись в небольшой комнате, мы уселись напротив хозяина и объяснили ему, что являемся европейскими исследователями, интересующимися культурой Мали. Я добавил, что мы ездим по различным регионам этой страны при содействии университета Бамако. Впрочем, судя по выражению, которое появилось на лице хозяина после того, как он посмотрел на профессора, имевшего вид человека, только что воскресшего из мертвых, на мою грязную, изорванную и кое-где покрытую засохшей кровью одежду и на синеватые волосы и лицо Кассандры, малиец, скорее всего, принял нас за шайку полусумасшедших проходимцев. Но, как бы там ни было, мужчина внимательно выслушал наши объяснения, а когда мы рассказали ему о цели своего приезда, он, не говоря ни слова, с очень серьезным выражением лица поднялся на ноги и вышел из комнаты.
— Куда это он пошел? — спросила Касси, когда мы остались втроем.
— Понятия не имею, — ответил я, с недоумением пожимая плечами. — Хотя мой французский весьма далек от совершенства, мне кажется, что я объяснил ему все довольно доходчиво.
— А может, он решил взять ружье?.. — предположил профессор.
— Этого только не хватало, — пробормотал я. — Сегодня нас уже пытались убить, но больше одного раза в день я такого, наверное, не выдержу.
— Перестаньте болтать глупости, — перебила Кассандра. — Он, скорее всего, пошел за ящичком.
Так оно и было. Едва Касси успела договорить, как хозяин дома вернулся, держа в руках предмет, завернутый в белый холст. Он осторожно положил этот предмет на пол у наших ног, а затем, присев напротив нас на корточки, жестом показал, что мы можем развернуть холст.
Мы все трое переглянулись, удивляясь тому, насколько легко нам удалось заполучить вещь, поиски которой едва не привели нас к гибели. Аккуратно разворачивая холст, я невольно задумался о том, а стоило ли нам ради этого «ящичка» так сильно рисковать.
После того как я размотал последний слой холста, нашему взору предстал деревянный предмет размером с большой телефонный справочник. Он был изготовлен из эбенового дерева и украшен искусно вырезанным изображением, от одного вида которого у меня перехватило дыхание, а у Касси вырвался сдавленный крик. Первым, кто сумел произнести хоть что-то членораздельное, был профессор.
— Красивая штучка, — коротко сказал Кастильо.
Мы долго с зачарованным видом смотрели на этот предмет, который, похоже, был никаким не ящичком, а просто куском дерева, имеющим форму параллелепипеда. Со всех сторон он был украшен резьбой на африканские и арабские мотивы, и лишь на верхней части находилось весьма необычное изображение: два всадника в одеяниях средневековых воинов ехали верхом на одной лошади. Это было не что иное, как символ ордена тамплиеров.
