Луи Анри Буссенар - Охотники за каучуком
— вы оставайтесь на местах и делайте свое дело! Пусть эти люди исполнят мое приказание, и чтобы никто из вас не смел помочь им или идти за ними, или глазеть на них!
Не трудно себе представить, как велики были отвращение и ужас артистов, внушаемые им этой омерзительной работой, от которой никакие силы в мире не могли их избавить.
Не в состоянии произнести ни одного слова, но инстинктивно сознавая, что надо повиноваться без промедления, чтобы не заслужить жесточайшего наказания, они уныло двинулись в путь, за околицу деревни, закинув на плечи свои лопаты и заступы, с намерением выбрать место для могилы несчастным, казненным так бесчеловечно.
Выбор их остановился на небольшом песчаном пригорке, в трехстах метрах от деревни, скрытом за густой рощей деревьев и поросшем травою и цветами.
— Мужайтесь, друзья! — печальным голосом прошептал Маркиз, обращаясь к товарищам. — В жизни бывают нередко тяжелые случаи; надо приниматься за работу!
— За работу! — точно эхо отозвались Раймон и Фриц и тотчас же принялись рыть землю.
Около получаса они работали не покладая рук и работа подвигалась успешно, как вдруг одна из лопат отскочила от какого-то постороннего предмета, довольно мягкого и в то же время упругого.
— Хм! Что это такое? — спросил эльзасец с удивлением. — Что бы это такое было?
Маркиз, не долго думая, нагнулся, разрыл руками сухую, рыхлую землю и не мог удержаться, чтобы не вскрикнуть от удивления.
Не успел он приподнять руками плотную рогожу, сплетенную из растительных волокон, как обнаружил при этом целую груду металлических комочков, плотных и твердых, неправильной формы, мутно-желтого цвета, как бы закоптелых.
Он взял в руки целую горсть комочков и стал внимательно разглядывать их, причем ему бросился в глаза их значительный вес.
— Клянусь своим именем, клянусь своим успехом в оперетте, если это не золото, друзья мои, золото в том виде, как его находят в рудниках и на приисках!
— Золото?! — воскликнули с недоверием оба его товарища.
— Шш! Тише… Не кричите! .. Постараемся быть спокойны, насколько это возможно. К счастью, мы здесь одни, это прекрасно! .. Да, друзья, это золото! — продолжал Маркиз, пересыпая золотые комочки с ладони на ладонь.
— Вот неожиданность-то!
— Что мы теперь будем делать? Боже правый!
— Прежде всего, друзья, будем спокойны и благоразумны… не будем увлекаться!
— Черт возьми, да его много здесь! ..
— Да, и еще… и еще…
— И еще того больше! ..
Несколько ударов заступа, сделанных с величайшей осторожностью, обнаружили, действительно, еще другие корзины, плотно обвязанные бечевками и весящие весьма порядочно.
Маркиз приподнял одну из этих корзин.
— А знаете ли, что это весит по меньшей мере двадцать килограммов!
— Двадцать килограммов! А что это может приблизительно представлять собою, если перевести на деньги? — наивно осведомляется эльзасец.
— Да так, около шестидесяти тысяч франков, милейший Фриц!
— Шестьдесят тысяч франков!
— Но ведь этими корзинами полна вся яма! Смотри! Пять, шесть… семь… восемь! ..
— Девять, десять… О, я умею считать… А эти бамбуковые свертки, связанные с одного конца и заткнутые деревянной пробкой с другого и припечатанные смолой! ..
— Надо раскрыть один из них!
— Ну, вот!
— Хм! Да это золотой песок… самый чистейший, тончайший, прекрасно промытый… самый настоящий золотой песок!
— Какая удача, друзья, какая удача!
— Кой черт, кому может все это принадлежать?
— Или личности, именуемой «никто», или этому отвратительному негру, который царит в этой деревне!
— Во всяком случае я не намерен ни объявлять всенародно об этой находке, ни заявлять о ней местному полицейскому комиссару!
— Я также!
— И я!
— Мы здесь — пленники, с которыми обходятся не многим лучше, чем с собаками, которых загнали в одну конуру с каторжниками, настоящими преступниками и злодеями. Среди них наивно было бы предполагать законного владельца этих несметных сокровищ!
— Конечно, об этом нечего и думать!
— Но, в таком случае, что делать?
— Зарыть поскорее эту яму или лучше увеличить ее настолько, чтобы в нее можно было опустить оба трупа!
— Если, однако, у этих денег есть владелец, что весьма вероятно, то этот владелец, конечно, заметит, что его тайник обнаружен.
— Таким образом лучше всего зарыть эту яму, накрыть ее, затем прийти ночью и унести все эти корзины и свертки в надежное место.
— Это правда!
— Это будет, конечно, самое практичное.
— Ну, живей за работу!
Работая с лихорадочной поспешностью, трое друзей, опасаясь нескромных ушей, продолжали свою беседу вполголоса, почти шепотом.
— У меня появилась удачная мысль, на что использовать эти, таким чудесным образом доставшиеся нам богатства! — сказал Маркиз.
— Твою мысль я угадал и вполне разделяю ее! — отозвался Раймон.
— Это вполне естественно! — согласился и эльзасец. — Наш новый друг, господин Робен, приговорен этим чернокожим негодяем к страшному, невероятному выкупу в миллион франков! Так вот он — этот выкуп его семьи!
— Да и наш тоже!
— Да, надо будет при первой возможности одному из нас бежать отсюда, разыскать этого господина и сообщить ему о нашей необычайной находке. После того несколько надежных людей, с полной осторожностью, тайно похитят весь клад, и наш приятель, имея в своем распоряжении достаточную сумму, сумеет выполнить все требования, предъявленные ему этим негодяем негром.
— Между прочим, — продолжает Маркиз, — у меня появилась идея, которую я хочу сообщить вам сейчас же. Это, быть может, несколько дикая идея, но она мне кажется превосходной. Вы останетесь здесь, а я берусь осуществить ее и ручаюсь решительно за все!
— Делай, как знаешь, Маркиз! Мы знаем, что ты ловок, как обезьяна, и уверены, что тебе удастся твоя затея!
— Пусть так!
— Теперь могила готова, сокровища зарыты, пора вернуться туда, к манговому дереву. Изготовим из бамбука носилки, на которых перенесем сюда трупы и покончим с этой тяжелой работой!
— Живо, друзья! Что касается меня, то я совершенно приободрился, благодаря этой находке, предвидя в ней развязку, какую не всегда удается придумать даже авторам наших драм и комедий… Что ты на это скажешь, Фриц?
— Что эта ужасная обязанность, возложенная на нас безобразным негром, кажется мне не столь трудной, как раньше; во всяком случае она теперь является щедро оплаченной! — с философским видом добавил эльзасец.
ГЛАВА XII
