Игорь Бондаренко - Красные пианисты
— Вы интересуетесь этой историей? — выслушав Фака, спросил хозяин ресторана. — Здесь уже были и из полиции, и еще кое-кто. Я мало что знаю об этом. Ведь до Грюнзее отсюда пятнадцать километров. Я бывал на этом озере только раз за свою жизнь. Малоприятное место, да и слава у него дурная. Всегда там что-нибудь случается.
— А что же там случилось еще? — спросил Максимилиан и предложил: — Прошу вас, присядьте, господин…
— Ремаген, — представился хозяин.
— Господин Ремаген, я думаю, что вы не откажетесь выпить со мной немного.
— Луиза! — крикнул Ремаген дочери. — Принеси бокал.
— И еще бутылочку, — добавил Максимилиан.
Когда они выпили, Ремаген сказал:
— Вы спрашиваете, что здесь случалось! Я живу здесь с сорок пятого года. До этого я жил в Зальцбурге. У меня там тоже был небольшой ресторан. Я продал его и с семьей переехал сюда, в эту тихую обитель, как мне казалось. Но я ошибся. Эти места, оказывается, облюбовали эсэсовцы. Тихие лесные дороги вскоре были забиты грузовиками. Уже после войны я узнал, что в Грюнзее были затоплены какие-то ящики, а также военное оборудование станции, на которой велись работы с подводными ракетами. Словом, я искал тихое место, а попал туда, где могло быть очень шумно. Но, слава богу, все обошлось. Боев здесь не было — эсэсовцы убрались отсюда перед самым приходом американцев.
— Почему же все-таки у Грюнзее дурная слава? — снова спросил Фак.
— В сорок пятом здесь при таинственных обстоятельствах погибли два инженера. Были ли они инженерами на самом деле, я не знаю. Слухи ходили разные, но по документам они значились инженерами. Их нашли на берегу с перерезанными глотками. Тот, кто сделал это, добился своего: к озеру из местных жителей никто больше не приходил — перестали там купаться, ловить рыбу… Позже здесь были еще несчастные случаи. Года три назад на Грюнзее приехали два молодых аквалангиста и пропали.
— Как пропали?
— Пропали, и все. Они хотели обследовать дно озера. Чего они там искали? Одни говорили, что деньги, другие — что какие-то документы. Последним их видел лесник Эберхард Шрот. В первый день он проводил их к озеру. Вечером они вернулись и ночевали у Шрота, а утром снова пошли на озеро, и больше их никто не видел.
— Может, они просто незаметно уехали?
— Нет! Потом была полиция. К ней обратились родственники этих парней. Искали, расспрашивали — ничего не нашли, никаких следов.
— Куда же они могли деться?
— Кто его знает? Наверное, они там. — Ремаген сделал неопределенный жест рукой и продолжал: — Если бы их закопали, собаки-ищейки нашли бы. Они тут всю местность в округе облазили.
— А где же — там? В озере, что ли?
— Конечно. Груз привязали к шее, и будут лежать на дне, пока рыбы не съедят.
— Ну а про последний случай вы слыхали?
— Читал маленькую заметку в газете «Ди тат». Водолаз Кемпка — это вы имеете в виду?
— Что с ним случилось?
— Кто его знает? Говорят, шланг у него запутался и он задохнулся, а там кто его знает?
— Скажите, это единственная дорога к Грюнзее?
— Да, автомобильная — единственная. Есть еще тропы, но их надо знать. Мало кто их знает.
— А лесник этот, как вы его назвали?
— Шрот. Эберхард Шрот.
— Он знает?
— Кому же тогда знать, если не ему… Он тут почти всю жизнь прожил.
— Я хотел бы проехать к нему.
— Это можно. Вот эта дорога приведет вас прямо к его дому. Только хочу вас предупредить: человек он неразговорчивый, и, чтобы развязать ему язык, надо его хорошенько угостить брандвейном.
— А вы с ним знакомы?
— Да. Он нередко бывает у меня. Как только у него кончаются запасы спиртного, так он едет ко мне.
— Тогда, будьте любезны, пусть мне положат в багажник две бутылки брандвейна.
Когда Фак, прощаясь, дал щедрые чаевые Ремагену, тот наклонился к кабине и заговорщическим тоном спросил:
— А вы знаете, кто недавно приезжал к Шроту и тоже взял у меня две бутылки?
— Кто?
— Господин Розенкранц.
— Розенкранц? Вывший гаулейтер Зальцбурга? Он что, отдыхал здесь?
— Не думаю. По-моему, он ездил к Шроту.
— К Шроту?
— Ну да. Эта дорога ведет только к домику лесника.
— И вы посоветовали ему взять…
— Нет. Я ведь не знал, куда он отправится. Он взял две бутылки — и все. Вернее, не он, а господин, который ехал с ним вместе. А Розенкранц даже из машины не выходил.
— Но, может, вы обознались?
— Нет. Я его хорошо знаю. Я уже говорил, что жил в Зальцбурге и много раз видел Розенкранца. Правда, он сильно постарел. Но я-то его хорошо знаю.
— А он вас знает?
— Нет. В прежние времена в Зальцбурге я был слишком мелкой сошкой для него.
— А когда точно здесь был Розенкранц?
— Да вот как раз перед несчастным случаем.
— С Кемпкой?
— Ну да.
— Розенкранц был здесь, когда погиб водолаз?
— Нет. Кемпка погиб на другой день после его отъезда.
— Розенкранц останавливался в вашем городке?
— Нет. На обратном пути он не останавливался.
— А вы все-таки не обознались?
— Я его отчетливо видел. Он сидел за рулем, а отсюда дорога, как видите, хорошо просматривается.
— Вы кому-нибудь говорили об этом?
— Да. Комиссару Клуте из Бадаусзее.
— Он приезжал специально по этому делу?
— Наверное.
— Ну, спасибо, господин Ремаген. Рад был познакомиться с вами.
— До свидания.
Максимилиан нажал на стартер и помчался к Грюнзее.
Действительно, по спидометру до места, где жил Шрот, оказалось пятнадцать километров.
На откосе у озера, на небольшой возвышенности, стоял двухэтажный дом. С двух сторон к нему подходил лес. Во дворе дома среди зелени виднелись хозяйственные постройки: хлев, летняя кухня, гараж. Все выглядело добротным, хорошо ухоженным.
Фак подъехал к дому и остановился.
Выбравшись из машины, он крикнул:
— Эй, хозяин!
Никто не отозвался.
Поднявшись по ступенькам, Максимилиан легонько толкнул дверь — она бесшумно отворилась.
— Есть тут кто-нибудь? — снова спросил он.
Никакого ответа. Ему не оставалось ничего другого, как войти в дом.
Первая большая комната оказалась пустой, вторая — тоже, и только в третьей он увидел старуху. Она вязала. Ее морщинистые, с синими прожилками руки проворно сновали. В них поблескивали спицы. Один глаз у старухи был закрыт бельмом, другой — устремлен куда-то вверх. Она не обратила никакого внимания на пришедшего.
— Здравствуйте, бабушка! Где я могу найти хозяина? — спросил Фак.
