Николай Коротеев - Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
«Кале пхе!»[24] — срывая голоса, перекликались проводник и погонщики. «Я ла! Ма ла!»[25] И доносились обрывки изысканной ругани Чарльза Макдональда.
И то и другое было одинаково непостижимо уму и только тревожило забитые снегом уши неясным отголоском то ли уже случившейся, то ли неотвратимо надвигающейся трагедии.
Но все обошлось на удивление благополучно, если не считать, конечно, двух потерянных яков и лошади, которую пришлось пристрелить, — бедное животное провалилось в занесенную снегом трещину и поломало ноги.
Лагерь разбили на скорую руку и залезли в спальные мешки. Погружаясь в блаженное забытье, Смит услышал шипение и упоительный дух варева, которое готовили бутанцы-погонщики. Куски мяса в чугунке с мелко нарезанными и тугими ядрами горного лука дали обильный сок и исходили теперь дразнящим паром.
«Конина», — успел понять Смит, с трудом ворочая в тесном спальном мешке свои разбитые кости.
Проснулся он незадолго до полудня с давно позабытым ощущением счастья, хотя по-прежнему ныли суставы и саднили кровяные мозоли на руках.
Немилосердно жарило солнце, но травы вокруг еще были в росе, наполняя бодрящий воздух медовым хмелем. За ручьем, прыгавшим по молочным с ржавыми подпалинами валунам, слепил коралловой белизной конус гигантского гейзера. Покрытые ноздреватыми выпарами соли проплешины купались в тяжелых клубах, изредка пробулькиваясь сердитыми пузырями. И тогда легкий ветерок доносил йодо-бромный запах и на языке ощущался отчетливый привкус фотоэмульсии. Но зато дальше, насколько хватал глаз, расстилалось все то же духмяное поле, и округлые кочки были усыпаны земляникой, и цвели курчавые гиацинты в сырых овражках. Когда же менялось направление ветра, над долиной разливалась тревожная, порочно-сладостная струя таволги. Ее кремовые плюмажи хлопьями пены качались на сине-зеленых волнах.
— «Ты с красоткой усни на росистом лугу...» — пропел Макдональд, увидев, что чудаковатый янки наконец пробудился. — А здесь и в самом деле рай! Даже воду для бритья не пришлось греть — взял прямо из гейзера... Жаль, вот яиц нет.
— Можете отварить на завтрак фазана. Их тут видимо-невидимо.
— И жаворонки! — Разнеженно жмурясь, Макдональд запрокинул голову к небу. — Вы хоть знаете, как называется это прелестное местечко? На моей роскошной карте тут белое пятно.
— Белое пятно? — Открывая банку с ветчиной, Смит накололся о заусеницу и принялся зализывать ранку. — Боюсь, что вы, сами того не ведая, попали в точку. Судя по всему, это Белый остров. Конусы из глауберовой соли — верная примета его границ. Так что поздравляю, Чарли.
— Тоже мне радость! — пренебрежительно фыркнул Макдональд. — Подумаешь! — Подобрав жир со сковородки лепешкой из цзамбы, он допил кофе и побежал к ручью.
Полюбовавшись на мерцающую золотой пыльцой форель, трепетно противостоявшую течению, шумно прополоскал горло и вымыл руки.
— Холодная до чего! Даже зубы ломит с непривычки.
— Ледниковая... Ну что, пора в путь?
— Да, будем собираться. — Макдональд включил рацию и настроился на привычную волну.
— Воет? — поинтересовался Смит.
— Как сонм чертей. — Австралиец привычно взял пеленг. — Курс таким образом прежний — сто десять.
— Пусть будет так. — Смит не без труда выпрямился, ища шерпа, который где-то далеко за ручьем пас на изобильных травах уцелевших животных. Погонщики, надо полагать, ушли еще на рассвете.
Сумерки застали отряд в пути. Небо над зазубренным краем обнимавшего долину хребта еще блистало всеми оттенками ранней зари, а здесь, в полынных, разом погрустневших полях без дорог и примет человечьего быта неудержимо густела темень. Холодеющий воздух стригли летучие мыши. Лунный желатин скупо плавился на металлических, окаймленных иглами листьях.
Откуда-то налетели тучи комаров. Сразу вспухли, наливаясь болезненным жаром, искусанные веки. Но едва лишь Смит подумал о том, что следовало бы хорошенько обмазаться гирудином, как задул ненавязчивый ветерок и разогнал кровососущие эскадрильи.
— Словно по заказу! — удовлетворенно отметил Макдональд. — Пора, однако, позаботиться о ночлеге... Постойте, да это, никак, огонек!
Милях в полутора от них действительно подрагивал какой-то теплый, зовущий свет.
— Похоже на газовый факел, — озабоченно пробормотал Макдональд, вглядываясь в темноту.
Смит вынул из кожаного футляра бинокль. В сероватом овале возникло дымное пламя и кусок озарен ной им красноватой стены.
— Факел. Вы снова попали в точку, Чарльз, — прокомментировал Смит. — Только не газовый. Скорее всего, это горит масло, освещая вход в дом.
— Вы с ума сошли, Бобби, откуда здесь взяться дому?
— Больше того, это вилла. Притом с портиком, тонкими дорическими колоннами и беседкой. — Чем пристальнее Смит всматривался, тем яснее проявлялись в его окулярах различные подробности: листья аканта на резных капителях, балясины, вазоны, мраморные бюсты на перилах веером расходящейся лестницы. — Готов поставить голову против дайма[26], что это римская вилла, если только я не позабыл, чему меня учили в колледже.
— Вы с ума сошли! — изменившимся голосом повторил Макдональд.
— Не знаю, как вам, Чарли, но мне почему-то страшно. — Смит спрыгнул с замученной лошадки и передал бинокль. — Взгляните-ка сами.
Хотя на груди австралийца болтался чехол с не менее сильным цейсом, он послушно протянул руку и бегло оглядел скупо обозначенные в ночи лестничные марши, легкие контуры перистиля, фонтан и статуи, похоронно белеющие в непроглядной тени.
— Очень похоже на виллу Адриана, куда я забрел однажды, блуждая среди развалин римского форума... Даже цветущие герани в глиняных горшках.
— Вам виднее, я не был в Риме.
— Самое смешное другое. — Макдональд поежился, словно преодолевая внутреннее сопротивление. — Несколько минут назад я почему-то подумал о ней... Нет, не о вилле вообще, а, как бы поточнее сказать, о бренности нашего существования, что ли... И мне вдруг вспомнилась мощеная выгнутая дорога, арка, уж не помню чья, не то Тита, не то Константина, черт их разберет.
— Странное, однако, совпадение.
— Более чем... Не могу сказать наверняка об этой самой вилле, но развалины и рощу масличных деревьев, откуда я смотрел вниз на фрагменты уцелевшей колоннады, я видел точно. Потом я вроде бы захотел спать, подумал о наших дорожных мытарствах, слегка пожалел себя и напрочь позабыл о римских древностях. Если бы не это дьявольское наваждение, я бы и не вспомнил...
— Думаете, дьявольское? — невесело спросил Смит.
