Пол Сассман - Исчезнувшая армия царя Камбиса
За колесами потянулись две глубокие борозды.
Ездить по такой местности Халифе еще не доводилось. Он значительно сбросил скорость, и джип медленно полз вперед. Песок казался вполне надежным, но продвижению сильно мешали многочисленные бугры и ямы. Временами Юсуф поднимался по пологому склону на гребень дюны в полной уверенности, что там его ждет ровная как стол поверхность — и с опаской всматривался в почти вертикально падавшую на двадцатиярдовую глубину стену песка. В одном месте он едва не перевернулся, лишь чудом удержав машину на колесах. После этого пришлось снизить скорость до тридцати миль.
На протяжении первого получаса езды вокруг виднелись следы шин: по-видимому, туристы все же выбирались сюда на сафари. Но довольно скоро следы исчезли. Все чаще стали попадаться на глаза кустики колючек, а дважды Юсуф видел полузанесенные песком и выбеленные солнцем скелетики собак. Точнее, шакалов, подумал Халифа. Откуда здесь взяться собакам? Другие признаки жизни, хотя бы и бывшей, отсутствовали: песок, камень и высокое, без единого облачка небо. Некоторое время у горизонта еще тянулась тонкая зеленая полоса оазиса, однако позже и она пропала.
Часа через полтора инспектор понял: хотя, если верить прибору, от пирамиды его отделяли сто семьдесят девять миль, расстояние придется покрыть намного большее. Напичканный электроникой ящичек подсчитал путь по безукоризненной прямой, выдержать которую абсолютно не представлялось возможным. Приходилось объезжать особенно крутые барханы, массивные гряды песчаника, внезапные проявления выветрившихся скальных пород. Иногда петля бывала небольшой, в сотню-другую ярдов, но несколько раз «тойота» отклонялась от курса куда значительнее. После двух часов езды, преодолев, по собственным подсчетам, около семидесяти миль, Юсуф вновь сверился с прибором. Цифры на дисплее разочаровывали: семьдесят миль по спидометру оказались на деле равными всего сорока. «Да смогу ли я вообще туда добраться?» — подумал он.
Утро все никак не кончалось. Ближе к полудню Халифа остановил машину, чтобы справить нужду. Выключив двигатель, он отошел от джипа на десяток ярдов. В воздухе стояла необыкновенная тишина, какой за всю свою прежнюю жизнь инспектор еще не слышал. Внезапно до него дошло, насколько резко должен звучать в пустыне даже хорошо отлаженный автомобильный мотор. Если люди Саиф аль-Тхара патрулируют окрестности, а сомневаться в этом вряд ли имело смысл, то шум двигателя они сумеют распознать издалека.
— С таким же успехом я мог бы позвонить ему и сказать: готовьтесь принять гостя, — пробормотал Юсуф, усаживаясь за руль и впервые за весь путь испытывая острое чувство незащищенности.
В течение двух последующих часов пейзаж вокруг не менялся. Только во второй половине дня Халифа рассмотрел на горизонте темную гряду холмов. Прикинуть отделявшее от них расстояние на глаз было невозможно: знойный воздух дрожал, и холмы, постоянно меняя форму, то удалялись, то приближались. Но гряда постепенно становилась все более отчетливой, и наконец водитель джипа осознал, что видит перед собой не цепь холмов, а огромную дюну, настоящую стену, гигантской волной перечеркивавшую окоем и смыкавшуюся с другими, еще более высокими своими соседями. Впереди лежало знаменитое Море песков.
— Аллах-у-акбар, — прошептал Юсуф.
У подножия дюны он остановил машину, выбрался из-за руля и зашагал к вершине. Ноги вязли в мягком песке, дыхание сделалось прерывистым, на лбу выступил обильный пот.
Наверху Халифа отдышался, повел взглядом по сторонам. В знойном мареве к горизонту уходили молчаливые, похожие друг на друга барханы. Их ровный ритм не имел ничего общего с беспорядочным рельефом, по которому проходил до этого момента путь. В памяти Юсуфа всплыло слышанное от отца предание: древние жители страны считали пустыню спящим со дня сотворения мира львом. Когда-нибудь в далеком будущем царь зверей проснется, чтобы проглотить на земле все сущее. Глядя на бескрайнее море, Юсуф был почти готов поверить легенде: оранжево-желтый песок походил на львиную шкуру, а откосы барханов напоминали складки кожи на спине грозного животного. Внезапно Халифу охватило чувство стыда за брошенный на песок окурок: как можно было причинить боль живому существу!
В немом восторге он простоял минут пять, а затем, увязая в песке почти по колено, двинулся вниз, к машине. Еще мальчишкой Юсуф слышал о страшных ловушках, поджидавших неосторожного путника — о зыбучих песках, особенно часто встречавшихся на склонах у самого подножия дюн. Он с содроганием передернул плечами. Чем бы его авантюра ни закончилась, участь быть поглощенным бездной песка представлялась Халифе наиболее чудовищной.
Вернувшись к джипу, Юсуф еще сбросил давление в шинах, залил в полупустой бак три канистры бензина и сел за руль. На первой скорости «тойота» медленно поползла вперед. Если верить прибору, до конечной цели оставалось около ста миль.
С высоты птичьего полета белый автомобиль можно было, наверное, принять за утлое суденышко, раскачивающееся на гигантских волнах. Теперь Халифа уже не искал объездных путей, а терпеливо преодолевал бархан за барханом, притормаживая на вершинах, убеждаясь, что машина не рухнет с противоположного крутого склона. Кое-где дюны тесно жались друг к другу, в иных местах расстояние между ними измерялось сотнями ярдов. Джип упрямо продвигался все дальше, оставляя за собой две четкие, похожие на аккуратный шов колеи.
Поначалу удавалось сохранять курс прямым, однако барханы становились все круче, и временами, оказавшись на вершине, Юсуф обнаруживал, что в ярде от передних колес разверзается пропасть. Тогда приходилось осторожно следовать вдоль гребня, подыскивая место для более безопасного спуска. Несколько раз он был вынужден давать задний ход и огибать бархан стороной. В некоторых случаях петля составляла добрый десяток миль. Даже при поднятых стеклах и включенном на полную мощность кондиционере водитель отдавал себе отчет, в каком беспощадном пекле он находится.
Чем дальше Халифа углублялся в пустыню, тем отчетливее становилось ощущение, что его окружает не бездушная мертвая материя. Крутые и пологие склоны витками расходились в разные стороны, словно каждый бархан жил своей жизнью, имел собственное настроение. О том же говорили то резкие, то плавные переходы от оранжевого цвета к желтому и наоборот. Остановившись выпить воды, Юсуф вышел из машины и почувствовал легкий ветерок. Песок тут же пришел в движение, воздух наполнился скрипами, стали слышны тихие вздохи. Халифе захотелось прокричать: «Пустыня! Я не принесу тебе вреда, я вторгся в твое сердце лишь на время. Позволь мне исполнить свой долг, и я покину тебя, чтобы никогда уже больше не возвращаться».
