Джон Kappe - Достопочтенный школяр
– Что? Нет-нет, спасибо. «Бичкрафт», – сказал Смайли, – это одномоторный самолет?
– Господи Боже мой, – выдохнул Сол.
– Двух… Джордж, двухмоторный, – ответил Мартелло. – На таких обычно летают крупные предприниматели.
– В донесении говорилось, что груз опиума, который он перевозил, составил четыреста килограммов, так?
– Чуть меньше, чем полтонны, Джордж, – уточнил Мартелло, проявляя максимум терпения и готовности сделать все, что от него потребуется. – Метрической тонны, – добавил он с сомнением в голосе, глядя на помрачневшее лицо Смайли. – Разумеется, не вашей английской тонны, Джордж. А метрической.
– В каком именно отсеке самолета перевозили опиум?
– В кабине, – ответил Сол. – Скорее всего, были сняты свободные пассажирские кресла. Существуют разные модификации самолета «Бичкрафт». Мы точно не знаем, каким был этот, потому что мы его так никогда и не видели.
Смайли снова уставился на тонкий лист бумаги, который он no-прежнему сжимал в пухлой руке.
– Да, – пробормотал он себе под нос. – Да, по всей вероятности, так они и сделали. – И сделал маленькую пометку карандашиком с золотым наконечником – понятный только ему иероглиф – на полях, а потом снова погрузился в размышления, недоступные для посторонних.
– Ну что же, – с наигранным оптимизмом произнес Мартелло. – А теперь, пожалуй, нам, рабочим пчелкам, пора возвращаться в свои ульи и разобраться, что же делать в свете новой информации. Правильно я говорю, Пит?
Гиллем уже почти встал из-за стола, когда заговорил Сол. Он обладал врожденной грубостью, особым даром, который нечасто встречается и производит малоприятное впечатление на окружающих. Внешне ничего не изменилось. Он отнюдь не потерял самообладания. Просто это была такая манера говорить, его манера вести дела, и все остальные способы явно раздражали Сола.
– Господи Иисусе, Мартелло, в какие игры мы тут с вами играем? Ясно, что это лицо – крупная добыча, так? Мы сейчас подобрались, возможно, к самой важной фигуре в торговле наркотиками во всем регионе Юго-Восточной Азии. Это наша самая главная цель. Ладно, мы должны принимать во внимание интересы нашего союзника. Ваша Фирма наконец-то решила помириться с Управлением по борьбе с наркотиками и поработать вместе, потому что вам надо загладить свою вину – пособничество горскому племени. Не думай, что из-за того случая я держу на вас какую-то личную обиду. Ладно, у нас есть соглашение о разделе сфер влияния с англичанами – мы не должны соваться в Гонконг. Но ведь Таиланд – это наша сфера влияния, как и Филиппины, и Тайвань, и весь этот чертов регион, и война – это тоже наше дело, а англичане сидят на своей толстой заднице, ничего не предпринимают и в ус не дуют. Четыре месяца назад они обратились к нам и сделали свой ход. Замечательно, мы уступаем им дорогу. И что же они делают все это время? Они все еще только раскачиваются. Они бы уже давным-давно успели побриться, черт побери, а они все еще только намыливают свои смазливые физиономии. Для нас это означает, что мы попусту тратим деньги. У нас наготове целый хорошо отлаженный аппарат: он готов к тому, чтобы хорошенько потрясти Ко и все его связи по всему полушарию. Мы много лет ждали, когда же подвернется такой случай, и мы вполне можем прижать его к стенке. И законы на этот счет есть, – ах, какие отличные законы! – чтобы припаять ему от десяти до тридцати лет, а может быть, и побольше. Чего только у нас против него нет: контрабанда наркотиков – есть, контрабанда оружия – есть, нарушение эмбарго и ввоз в континентальный Китай запрещенных товаров – есть; мы знаем, что он получил от Москвы больше золотишка, чем кто-либо другой на нашей памяти, и у нас впервые есть доказательства, если этот парень Рикардо не врет, что существует программа подрывной работы с использованием наркотиков, которую финансирует Москва и которую готовы распространить и на красный Китай в надежде на то, что с ними удастся сделать то же самое, что делают с нами.
Этот взрыв Сола вывел Смайли из задумчивости, как будто на него вылили ведро холодной воды. Во время гневной речи Сола он сполз на краешек стула, сжал руку в кулак, забыв, что держит в ней донесение, наклонился вперед и с ужасом неотрывно смотрел сначала на Сола, а потом на Мартелло.
– Марти, – пробормотал он. – Господи Боже мой. Только не это!
Гиллем проявил большее самообладание. По крайней мере, ему удалось ввернуть возражение:
– Ну, для того чтобы подорвать что-то в Китае с помощью наркотиков, пятисот килограммов опиума, пожалуй, все-таки не хватит, Сол, – как-никак китайцев больше восьмисот миллионов.
Но Сол не воспринимал юмор, да и возражения тоже, особенно от какого-то смазливенького англичанина.
– И что же? Собираемся ли мы нанести ему смертельный удар? – громогласно и требовательно спросил он, не отклоняясь от курса. – Черта с два. Ничего подобного. Мы осторожничаем и ходим вокруг да около. Мы наблюдаем за происходящим, как сторонние зрители. «Надо проявить такт и осторожность. Это дело англичан. Это их территория, их противник, их право выбирать тактику». Ладно. Значит, нам остается ходить кругами, топтаться на месте. Мы – как бабочка, которая летает вокруг. Господи Иисусе, если бы мы этим занимались, мы бы уже много месяцев назад приперли этого сукина сына к стенке. – Стукнув по столу ладонью, Сол, немного перефразировав, еще раз повторил сказанное: – Впервые за все это время мы взяли на мушку матерого врага, работающего на советских коммунистов, который хочет подорвать то, что нам дорого, который распространяет наркотическую заразу и хочет заарканить целый огромный регион. Он получает деньги от русских и мы можем это доказать. – Сол обращался к Мартелло. Смайли и Гиллем для него словно не существовали. – И запомните еще одно, – посоветовал он Мартелло. – У нас есть очень влиятельные люди, которые хотели бы извлечь из этого максимальную пользу. Люди, которые не любят, когда их заставляют ждать. Люди, у которых есть влияние. Люди, которые очень сердиты на вас из-за той сомнительной роли вашей Фирмы в доставке наркотиков во Вьетнам и распространении их там среди наших парней. Ведь именно в этом главная причина, почему вы посвятили нас в то, что происходит сейчас. Так что, может быть, было бы лучше, если бы вы дали этим своим либералам из Лэнгли, разъезжающим в лимузинах, добрый совет: садишься на горшок – нужно срать, а иначе нечего на нем сидеть. И вступать в сомнительные сделки с наркодельцами больше не советую: можно так вляпаться – век не отмоетесь.
Смайли побледнел, и Гиллем всерьез начал за него беспокоиться. Он подумал, что у того, возможно, сердечный приступ или что он вот-вот упадет в обморок. Со своего места Питер видел, что лицо Джорджа вдруг посерело и постарело, и даже сердитые огоньки в его глазах, когда он обращался к Мартелло, выдавали усталость – усталость старого человека.
– И тем не менее соглашение есть. До тех пор, пока оно существует, я надеюсь, вы не отступите от него. В свое время вы сделали заявление об общих принципах наших взаимоотношений и пообещали, что будете воздерживаться от действий в английской сфере влияния, не получив на это нашего разрешения. И вы, в частности, пообещали, что полностью предоставите нам разработку этой конкретной операции, участвуя лишь в осуществлении наблюдения и обеспечения связи, не зависимо от того, куда могут вывести нас нити данного дела. Полное невмешательство в обмен наполную информацию. Я не могу понимать это иначе, как полный отказ от каких бы то ни было действий со стороны Лэнгли и полный отказ от каких бы-то ни было действий со стороны любых других американских ведомств. Я надеюсь, что вы не собираетесь отступить от данного слова и оно по-прежнему заслуживает доверия. Поэтому я рассматриваю нашу договоренность как незыблемую и не подлежащую пересмотру.
– Объясни ему, – сказал Сол, встав и направившись к выходу. Сай, болезненно-бледный помощник, похожий на мормона, последовал за ним. У дверей Сол обернулся и, указывая пальцем на Смайли, сказал: – Вы едете на нашей телеге, и мы говорим вам, что делать: когда слезать, а когда помогать хозяину.
Мормон кивнул.
– Это уж точно, – сказал он и улыбнулся Гиллему, как будто ожидая ответной улыбки.
Мартелло кивнул своим помощникам, и Мэрфи и его молчаливый коллега вышли из комнаты вслед за Солом и Саем.
Мартелло встал, чтобы налить всем выпить. Стены в кабинете были из красного дерева – точнее, как заметил Гиллем, из тонких панелей под красное дерево. Когда Мартелло потянул за какую-то ручку в стене, взорам присутствующих открылась машина для замораживания льда, из чрева которой один за другим появились несколько уже готовых шариков – не совсем круглых, скорее, в форме мяча для регби. Мартелло налил три стакана виски, не спрашивая других, что они будут пить. Смайли, казалось, полностью ушел в себя. Он сидел, по-прежнему вцепившись пухлыми руками в подлокотники кресла, а сам откинулся на спинку, похожий на полностью выложившегося боксера, отдыхающего между раундами, глядя в потолок. Потолок был подвесной, сквозь отверстия в нем были видны мерцающие огоньки. Мартелло поставил стаканы на стол.
