Клайв Касслер - Саботажник
Белл спустился в подземку, доехал до Центрального вокзала, телеграфировал отцу, что приедет, и сел в знаменитый экспресс «Белый поезд» Нью-Инглендских железных дорог. Он хорошо помнил этот поезд со студенческих дней, когда ездил им в Нью-Хейвен. Студенты называли сверкающий состав «Поезд-призрак».
Шесть часов спустя он вышел на новом Южном вокзале, гигантском, из розового камня храме, воздвигнутым могуществу железных дорог. Поднявшись на лифте на пятый этаж вокзала, Исаак зашел в бостонское отделение «Агентства Ван Дорна». Отец ответил на его телеграмму: «Надеюсь, ты сможешь побыть со мной». Когда он добрался до дома отца на Луисбург-сквер, шел уже десятый час.
Падрик Райли, пожилой дворецкий, который управлял домом Беллов, сколько Исаак себя помнил, открыл полированную входную дверь. Они тепло поздоровались.
— Отец за столом, — сказал Райли. — Он подумал, что вам не помешает поздний ужин.
— Умираю с голоду, — признался Белл. — Как он?
— Как всегда, — ответил Райли по обыкновению уклончиво.
Белл остановился на пороге гостиной.
— Пожелай мне удачи, — попросил он портрет матери. Потом расправил плечи и пошел в столовую, где с места во главе стола поднялась высокая, худая, как журавль, фигура. Отец. Они посмотрели в лицо друг другу.
Райли, остановившись у порога, затаил дыхание. Эбенезер Белл, подумал он с ноткой зависти, кажется бессмертным. Конечно, волосы у него поседели, но в отличие от меня он все их сохранил. И его борода ветерана Гражданской войны почти белая. Но у него по-прежнему статная, подтянутая фигура армейского офицера, который четыре десятилетия назад сражался в кровавой усобице.
По мнению дворецкого, таким мужчиной, каким вырос сын хозяина, мог гордиться любой отец. Пристальный взгляд голубых глаз Исаака — отцовский, а их фиолетовый оттенок — от матери. Они очень похожи, думал Райли. Может быть, слишком похожи.
— Чем я могу помочь тебе, Исаак? — сдержанно спросил Эбенезер.
— Я не очень понимаю, почему Эндрю Рубинофф направил меня к тебе, — так же сдержанно ответил Исаак.
Райли перенес внимание на старика. Если примирение и произойдет, то это зависит от Эбенезера. Но тот только коротко сказал:
— Рубинофф человек семейный.
— Не понимаю.
— Он оказал мне услугу. Это в его характере.
— Спасибо, что предложил ночлег, — ответил Исаак.
— Добро пожаловать, — сказал отец. К величайшему облегчению Райли, Эбенезер великодушно отнесся к возможности, предоставленной сыном, который согласился остаться, чего не бывало в прошлом. На самом деле, подумал старик-дворецкий, строгий пожилой протестант, кажется, разволновался.
— Хорошо выглядишь, сын. Думаю, с работой ты справляешься успешно.
Они протянули друг другу руки.
— Ужин подан, — объявил Райли.
За гренками с сыром и лососем холодного копчения отец Исаака Белла подтвердил то, что предполагала Марион и подозревал он сам:
— Железнодорожные магнаты далеко не так могущественны, как кажется. Они контролируют свои линии с помощью небольшого преимущества в пакете акций. Но если банкиры теряют уверенность, если вкладчики требуют вернуть деньги, владельцы дороги неожиданно оказываются на подветренном берегу. — Легкая улыбка изогнула губы Эбенезера. — Прости за морскую метафору. Им приходится туго, если нужны деньги, чтобы отразить натиск конкурентов, а цена на их акции падает. Железную дорогу «Нью-Ингленд», по которой ты приехал, вот-вот поглотит дорога «Нью-Йорк, Нью-Хейвен и Хартфорд». И как раз вовремя — не зря ньюйоркскую дорогу называют «В последнюю минуту». И «Нью-Ингленд» тут совершенно бессильна.
— Это я знаю, — возразил Белл. — Но Осгуд Хеннеси поглотил все дороги, встававшие у него на пути. Он слишком умен и слишком прочно окопался, чтобы перенапрячься. Он признает, что, если нападения Саботажника продолжатся, ему могут отказать в кредите на строительство кратчайшего пути через Каскейд. Потери будут огромны, но он клянется, что у него достаточно кредита, чтобы управлять остальными линиями.
— Учитывая, сколько у него линий, со сколькими дорогами он сотрудничает…
— Вот именно. Он хозяин могущественнейшего картеля в стране.
— Или карточного домика.
— Но все сходятся на том, что Хеннеси ничего не грозит. Человек Моргана использовал слово «неуязвим».
— Согласно моим источникам это не так, — улыбнулся Эбенезер Белл.
В этот миг Исаак увидел отца в новом свете. Он, конечно, знал, что еще молодым офицером Эбенезер отличился в разведке армии США и это подтверждали его медали. Но Исаака посетила странная мысль. Раньше ему это не приходило в голову. Неужели отец когда-то тоже не хотел становиться банкиром?
— Отец. Ты говоришь, что, если Саботажник будет в состоянии покупать, если Южно-Тихоокеанская дорога рухнет под тяжестью неудачного расширения в сторону Каскейда, он сможет завладеть ею?
— И не только Южно-Тихоокеанской, Исаак.
Глава 44
— Всеми железными дорогами страны, — сказал Исаак Белл.
Наконец он понял.
Преступления Саботажника вызваны целями столь же грандиозными, столь и гнусными.
— Наконец я понял, что ему нужно, — сказал Исаак. — Его стремления приобретают смысл, пусть и искаженный. Он слишком честолюбив для чего-нибудь меньшего. Чудовищные преступления для осуществления гениальной мечты. Но как он сможет воспользоваться своей победой? Едва только он завладеет железными дорогами, мы начнем безжалостно преследовать его по всему континенту.
— Напротив, — возразил Эбенезер Белл, — он, роскошествуя, будет наслаждаться плодами своей победы.
— Как?
— Он уже защитился от возможности быть опознанным, тем более от расследования. На кого вы охотитесь? В какой стране? Если этот преступник так изобретателен, как ты описываешь, не будет ли его «отставка» принята какими-нибудь европейскими торговцами оружием? Или опиумным картелем? Я знаю спекулянтов и мошенников, которые беспрепятственно занимаются такими сверхвыгодными делами больше тридцати лет.
— Но как? — спросил Исаак, хотя уже начинал видеть общую картину.
— На месте Саботажника, — ответил Эбенезер, — я бы отправился за границу. Основал бы лабиринт холдинговых компаний, поддерживаемых коррумпированными правительствами. Эти компании подкупали бы власти, чтобы те ничего не замечали. Военного министра, министра финансов. У европейских политиков дурная репутация.
— А в Америке, — тихо сказал Исаак, — у членов сената Соединенных Штатов.
