Хайнц Конзалик - Операция «Дельфин»
– Они небось вчерашние, поэтому их так трудно разжевать, – попытался продолжить его мысль Кларк.
– Да я про ту бабу! – заорал Лейфилд. – Сидит, улыбается – и ни звука! Мы ни на шаг не продвинулись.
– Давайте я расшевелю ее, – спокойно сказал Кларк.
– Абрахам… – Эткинс покачал головой. – Я против применения определенных методов допроса. Мы, американцы, всегда утверждали, что уважаем права человека…
– А я не собираюсь нарушать их, сэр. – Кларк встал с кресла. Эткинс и Лейфилд обменялись взглядами.
– У вас особые полномочия, и я не могу не пустить вас туда, – сказал Лейфилд. – Но знайте, что вы действуете вопреки моей воле. Это я хотел бы особо подчеркнуть. И не желаю ничего знать о методах, применяемых вашей группой.
– Ну разумеется, вас это никак не коснется, сэр. – Кларк сделал шаг к двери. – В какой она комнате?
– В девятнадцатой.
– Надеюсь, там звуконепроницаемые стены?
– Да, – скривив рот, пробормотал Лейфилд. – Кларк, пожалуйста, не забудьте! Это женщина!.. Совершенно очаровательная женщина… Помните, что вы все-таки джентльмен…
Кларк чуть наклонил голову и вышел из комнаты. Эткинс дрожащей рукой схватил бутылку виски.
– Эти парни у меня всегда антипатию вызывали, – пробормотал он. – Но они всегда добиваются успеха, а это главное. Отвратительно!
Вот уже шесть часов Нуки-на-му неподвижно сидела на плетеном стуле, освещенная слепящими лучами двух мощных прожекторов. Липкий пот струился по всему ее телу, в горле пересохло. Пить ей не давали, надеясь, что, томимая жаждой, она легче развяжет язык. Но Нуки-на-му упорно молчала. Допрашивавшие ее два офицера ЦРУ от монотонного повторения одних и тех вопросов вконец обессилели и, подобно своему шефу, тоже еле на ногах держались. Когда вошел дежурный и попросил офицеров на минутку выйти, они с удовольствием прервали допрос и вышли из темной комнаты насквозь мокрые, словно их там окунули в воду.
– Ее хоть на куски руби – она слова не скажет, – устало пробурчал один из них. – Жуткая баба!
– Я дам знак, если мне кто-то из вас понадобится. – Кларк приспустил галстук и расстегнул воротник. – Пока мне никто не нужен.
С этими словами он исчез в темной комнате и с силой захлопнул дверь.
В свете прожекторов он увидел на стуле неподвижную, словно застывшую фигуру Нуки-на-му.
Кларку показалось, что кто-то мачете распорол ему грудь и живот. Под водой ему, естественно, случалось задыхаться, но никогда в жизни у него так не перехватывало дыхание на суше. Он бессильно попятился в тень и прислонился к стене, чувствуя, как палящий огонь выжигает все внутри, оставляя там лишь одну пустоту. Ему вдруг показалось, что от невыносимой жары у него трескаются губы и мучительно захотелось пить.
Нуки-на-му слышала, как хлопнула дверь. Она ждала, что вошедший в комнату человек подойдет к столу, на котором нет ничего, кроме магнитофона, и опять начнет терзать ее вопросами. Но он почему-то предпочитал пока не выходить на свет, и ей стало как-то не по себе. Инстинктивно она чувствовала, что теперь ее будет допрашивать человек совершенно иного сорта, и вспомнила, что Тулаев как-то сказал ей: «КГБ никогда ни с кем особо не церемонится. Оно разработало такие методы, что и у немого от рождения может дар речи проявиться. Но и в ЦРУ тоже не преподаватели воскресной школы работают. Там есть отдел специальных операций, и для парней оттуда обычные законы все равно что детские сказки. И ты все выложишь, если хоть к одному из них в лапы попадешь».
Неужели именно такой тип зашел сейчас в комнату?
Она подняла голову, чуть наклонилась вперед и пыталась разглядеть что-либо в этом море света. Кларк молча подошел к ней, отвернул прожектора в сторону. Теперь горела лишь прикрытая абажуром настольная лампа. На какое-то мгновение Нуки-на-му показалось, что она ослепла, таким непроницаемым был внезапно сгустившийся вокруг мрак. Но постепенно слезящиеся глаза привыкли к неяркому свету, и она увидела, что в трех шагах от неесидит Кларк.
Она была потрясена не меньше его. Никто даже представить себе не мог, что ее узкие глаза могут так расшириться и чуть ли не выпрыгнуть из глазниц. Рот стал похож на кровавую рану, а из пересохшего горла вырвался тихий стон:
– Абрахам…
– Значит, Нона Калоа… а может, все-таки Ли Яу или Нуки-на-му… Из-за тебя я готов все человечество истребить.
– Кто ты, Аби?
– Зоолог, специалист по психологии животных, дельфинолог – но это все ты знаешь.
– А кто еще?
– Сотрудник отдела специальных операций ЦРУ.
– То есть человек с железным сердцем?
– Да. – Кларк прислонился к краю письменного стола. Пожар, охвативший все внутри, погас и остались лишь тихая грусть, тоска и ощущение полнейшей безнадежности. – А твое настоящее имя?
– Нуки-на-му.
– Ну хоть несчастному Джеймсу ты не лгала. Что он тебе рассказал?
– Ничего.
– Не нужно со мной так разговаривать, – мягким, почти отеческим тоном сказал Кларк. – Пусть даже КГБ и оплачивало твое искусство любви – я его никогда не забуду. Все было просто изумительно. И добилась ты очень многого. Кому другому такое вряд ли еще раз удастся.
Она сразу почувствовала, что он говорит о ней как бы в прошедшем времени, как будто ее уже нет на свете. Кровь застыла в жилах, сердце сжалось от предчувствия неизбежной гибели – Аби. – Голос ее дрожал. – Скажи… есть… есть хоть какой-нибудь выход?
– Нет.
– Я ведь и в самом деле люблю Джеймса. Если я расскажу все… все, что я знаю, – есть у меня какой-нибудь выход?
– На том свете может быть – но на этом нет. КГБ будет везде и всюду искать тебя, и нет никакой гарантии, что они тебя не найдут. Но если ты все расскажешь, то поможешь этим Джеймсу. Очень поможешь! Он ведь по уши увяз.
– Он сказал только, что на Уэйке они разрабатывают новые электронные приборы системы дальнего обнаружения.
– Этого вполне достаточно. – Кларк нервно дернул плечом. – Пока неизвестно, смогу ли я помочь ему выпутаться из этой истории.
– Об этом знают лишь двое, Аби, ты и я.
– А твой шеф? – Глаза Кларка снова затуманились. – Обычно он очень нетерпелив, наш дорогой Леонид Федорович Тулаев.
– Ты знаешь его? Ты уже все знаешь. – Она вскочила со стула. – Помоги мне, Аби… помоги мне и Джеймсу…
– Я видел Тулаева в отеле. На нем были немыслимо пестрая рубашка и черные очки, но я его все равно узнал. Но потом я допустил промах. Никак я не ожидал, что ослепительная красавица Нона Калоа может быть как-то связана с ним.
– Ты тоже всего лишь человек.
– Эти шесть дней я был по-настоящему счастлив рядом с тобой. – Он резко нажал на клавишу магнитофона, и его тихое шипение с ужасающей ясностью засвидетельствовало: душевные разговоры окончены.
