Такая игра - Дмитрий Сикорский
– Березу сломанную видишь? Дуй туда, а там правее по распадку. А, черт… Шнель, шнель!
И подхватив треногу, кинулся в сторону опушки. За ним, подхватив сумку и еще какие-то причиндалы, кинулись остальные. Данил, не понимая причин такой спешки, двинулся в указанном направлении, постоянно оглядываясь. Причину он понял, когда уже дошел до березы. Туда, где они только что стояли, подходили трое в военной форме, с автоматами в руках. Один их них огляделся и подняв руку ко рту, что-то произнес. Слов Данил не разобрал, но писк рации был слышен отчетливо. Надо было уходить, поскольку встреча с патрулем ничего хорошего не сулила. Оглянувшись, он попытался понять, куда ему дальше. Никакого распадка он не обнаружил, вокруг был обычный перелесок. Прикинув направление от Зоны, он на всякий случай еще раз обернулся. Патруль стоял на том же месте, но их уже было пятеро, и вокруг них крутилась поджарая овчарка, что-то старательно вынюхивая. Потом остановилась, гавкнула и потянула проводника в его сторону. Данил, стараясь не высовываться, осторожно стал отступать, держа поломанную березу между собой и патрулем. Оказавшись вне пределов видимости, он развернулся и побежал, старательно смотря под ноги и прислушиваясь. Лай вроде бы отдалялся и Данил перешел на шаг, тяжело отдуваясь. Вдруг лай послышался снова, но уже с другой стороны. Он застыл, пытаясь определить направление отхода, как вдруг сбоку услышал какой-то звук, очень похожий на шипение. Змей он боялся с детства, поэтому тут же обернулся, но, к своему удивлению, увидел Тынду, сидевшего на корточках в небольшой промоине и прикладывающего палец к губам.
– Тс-с-с! – воспроизвел Тында звук, так испугавший Данила, и поняв, что его услышали, призывно махнулрукой. Данил с нескрываемым облегчением спрыгнул в промоину и уселся рядом. Тында вновь приложил палец к губам и прислушался. Пару минут прошло в полной тишине, нарушаемым только редким лаем, да и то на пределе слышимости. Наконец Тында расслабился и опустившись прямо на землю, сделал знак Данилу последовать его примеру.
– А чего сидим? – спросил Данил, усаживаясь на землю – идти надо. А той найдут еще…
– Зачем идти? – невозмутимо ответил Тында – ветер на нас, собаки не учуют. В лес они не пойдут. А на опушке можем наткнуться. Сидим, ждем. Они скоро уйдут.
Данил, недоверчиво покачав головой, тем не менее, остался на месте, хотя душа требовала действий, особенно после недавнего адреналина. Поднял руки, чтобы протереть глаза и, почувствовав запах масла, вспомнил, что перчатки так и не снял. Стащив их, он повернулся к Тынде, чтобы вернуть с благодарностью. Но Тында уже то ли спал, то ли просто отрешился от всего. Он сидел расслабленный, с закрытыми глазами, и только пальцы рук жили своей жизнью, словно отстукивая неведомый Данил ритм по воображаемому бубну. Данил осторожно положил перчатки возле него и усевшись поудобнее, последовал его примеру – расслабился и попытался убрать из сознания все лишнее. Сначала ничего не получалось, поскольку он невольно отвлекался на каждый звук, но потом постепенно пришел покой.
Очнулся он от того, что его осторожно дергали за плечо. Немедленно открыв глаза, он увидел склонившегося над собой Тынду. Тот, поняв, что Данил очнулся, выпрямился и, подхватывая с земли свой рюкзак, произнес:
– Идти пора.
И отвернулся, пристраивая рюкзак за плечи. Данил поднялся на ноги и прислушался. Все было тихо. Не было слышно никаких голосов, ни лая собак, только птицы вокруг надрывались, приветствуя солнце. Вспомнив, что перчатки он так и не отдал, он бросил взгляд на землю, но там уже ничего не было. Словно поняв его порыв, Тында, стоя на краю промоины, произнес – «Я уже забрал» – и зашагал прочь. Данил мимоходом оглянулся на место привала и последовал за ним. К его удивлению, Тында пошел совсем не в ту сторону, куда бы направился сам Данил. По его прикидкам, они шли почти параллельно колючке, а не отдаляясь от нее. Но Тында шел уверенно, и Данил, не отличавшийся способностью хорошо ориентироваться в лесу, просто пошел следом.
Шли они около часа. Солнце уже поднялось достаточно высоко, и даже начало припекать. Хотя это была не та жара, которой он натерпелся в Зоне. К тому же периодически поднимался небольшой ветерок, приятно охлаждавший лицо. Уже начали проявляться следы людей, хотя бы в виде проселочных дорог, правда, достаточно заросших. Выйдя к очередной, наезженной с виду, Тында остановился и, повернувшись к Данилу, сказал:
– Туда иди. Скоро деревня будет, там автобус до города ходит.
– А ты? – спросил Данил, не ожидавший такого поворота.
– У меня дела еще есть. Иди, тут недалеко.
Данил не нашелся что ответить. Потом, словно спохватившись, подошел к Тынде и, протянув руку, сказал:
– Спасибо тебе. За перчатки и вообще… за все.
– Пожалуйста. Мне пора. Бог даст – встретимся.
– Ага. До свидания.
Тында, не тратя больше времени на сантименты, пересек дорогу и скрылся в лесу. Данил какое-то время смотрел ему вслед, затем отвернулся и присел на валявшийся на обочине ствол дерева. Как-то не верилось, что все уже позади, что сейчас он дойдет до деревни, сядет на автобус и все закончится. Спасть хотелось неимоверно, но он, превозмогая желание, поднялся и, критически оглядев себя, начал отряхиваться. Все-таки начинались жилые места, и следовало хоть как-то соответствовать. Жилетку он более-менее отчистил, майка под ней была не видна, а вот джинсы представляли собой жалкое зрелище. Кое-как отодрав засохшую грязь и выбив по возможности пыль, он пошел по дороге.
Действительно, после второго поворота лес внезапно кончился, и перед глазами Данила возникла деревня. Довольно большая, домов на пятьдесят, если не больше. И дорога через нее проходила, отчетливо видимая со стороны. Деревня уже проснулась, мычали коровы, квохтали куры, заливались петухи. Данил бросил взгляд на часы – было всего половина девятого. Он вздохнул и двинулся к деревне. Навстречу ему лениво двигалось небольшое стадо коров, сопровождаемое мальчишкой с хворостиной в руках. Когда Данил приблизился, стадо уже свернуло с дороги и разбрелось по склону холма. Внимательно смотря под ноги, он прошел мимо пастуха и вошел в деревню. Через несколько домов дорога резко сворачивала влево, упершись в мосток через небольшую речку. Данил пару минут постоял в раздумьях, вспоминая вид деревни, потом решительно шагнул на мостик. Пройдя переулком, он неожиданно вышел к дороге, на этот раз асфальтированной. Скорее по наитию, чем зная куда идти, он свернул налево и, действительно, скоро вышел на небольшую площадь. У обочины красовалась бетонная остановка со скамейкой, на которой сидело несколько
