Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане

— Почему эти гроты называются так? — полюбопытствовал Порник. — Что это за странное название?

— Мара, господин, это был великий человек, любимец богов, — вот, как он! — указал Саранга на Ланжале.

— Ну и что же он сделал, этот Мара?

— Это было очень давно, господин, и о нем сохранилось только предание, которое рассказал мне однажды мой отец… Прежде в гротах этих не было ни одной акулы и ни одного каймана в озере, и всякий человек, имевший какую-нибудь нужду в помощи или в правосудии Кванга, мог свободно входить к нему на остров Иен. Приближенные Кванга, увидев просителя на острове, немедленно препровождали его к великому начальнику, который и оказывал ему милость. Но вот однажды, под видом скромного просителя, прокрался на остров Иен один изменник и бунтовщик, подобный вот ему (малаец кивнул в сторону Ли Ванга), и, будучи введен к Квангу, бросился на него с кинжалом и нанес ему опасную рану в бок. Злодея тотчас же схватили, но в ужасе увидели, что в руках у них акула, а не человек, — акула, которая мгновенно выскользнула из рук и бросилась в озеро, где и исчезла: праведные боги превратили злодея в акулу за его преступление!.. На другой день после этого явился к раненому Квангу Мара, посланник богов, заживил его рану и возвестил волю богов, пожелавших, чтобы с тех пор гроты и озеро наполнены были акулами — для защиты великого главы от изменников и злодеев. А чтобы эти чудовища не слишком размножались, боги велели в отдельном водоеме держать посвященных им кайманов, время от времени пуская их в озеро для уничтожения избытка акул. С тех пор гроты получили имя Мары и стали ужасным местом, через которое никто, не зная пароля с острова, не может безнаказанно пройти… Так и следует — для обуздания и наказания злодеев, замышляющих зло против великого главы великого общества!

— Гм! Странная легенда! — воскликнул Порник. — Не правда ли, друзья? — обратился он к Ланжале и Данео, внимательно слушавшим рассказ малайца.

XXVII

— ОДНАКО НАДО ЖЕ КАК-НИБУДЬ ВЫБРАТЬСЯ отсюда, — сказал Порник после недолгого молчания, которое последовало после рассказа малайца. — Уж эти мне восточные люди с их разными секретами! Глупая идея — заставлять людей пробираться через ловушки да через западни, вроде вот этой!

— Не говорите так, господин! — возразил малаец с серьезным видом и понизив голос, как бы боясь быть услышанным кем-то. — Это делается недаром: таким путем испытывается храбрость тех, которые желают вступить в ряды «Зондских тигров».

— Хорошее испытание — среди полчищ этих акул и кайманов, которым только несообразительность мешает опрокинуть любую лодку и разнести ее вдребезги! Тут верная гибель ожидает человека и без всякого испытания!

— О, господин, — воскликнул малаец, — высланные проводники защищают ведь пассажиров! У них для этого есть с собой оружие!

— Что же это за оружие?

— Топоры с длинными рукоятками вроде палок: отлично действуют! Я же ведь сорок девять поездок сделал — и ничего, остался цел!

— Зато, я думаю, набрался страху на девяносто восемь лет. Черт возьми такие поездки!. Однако что же мы предпримем?

И Порник посмотрел вопросительно на своих двух друзей и товарищей.

— Господин, все от вас зависит! — снова обратился малаец к Ланжале.

— Я ничего не могу сделать тут, милейший мой! — отозвался Ланжале. — Если ты не знаешь, где секретный проход на остров, то как же могу знать я, никогда не бывавший здесь?

— Вам стоит только захотеть, господин, и проход откроется перед вами!

— Это любопытно! Каким образом это может случиться?

— Призовите богов на помощь, господин! Это самое важное! Потом скажите мне, сколько нужно сделать ударов в гонг, — мы для этого вернемся к нему, он недалеко отсюда, — и какое должно быть слово для свободного прохода на остров. Вы увидите, господин, что боги придут к вам на помощь.

Ланжале снисходительно улыбнулся и пожал плечами.

— Хорошо, добрейший Саранга, пусть будет по-твоему! — решил Ланжале. — Веди нас к гонгу!

Саранга с радостью стал на носу китоловки, указывая дорогу к гонгу, по которой Парижанин и направил судно. Через десять минут оно вошло под своды одного из гротов, оказавшегося просторнее других, так что вода далеко не доходила до самых его сводов, и, по сигналу малайца, остановилось у той стены, к которой прикреплен был огромный медный гонг с таким же билом, висевшим под ним на железной цепи.

Саранга взял в руки било и стал выжидательно, с благоговением смотреть на того, кого он считал «посланником богов».

Но этот последний, не думая о роли, приписываемой ему, обратился к своим товарищам с шутливым воззванием:

— Внимание, господа! Древняя Пифия, которая и не думала умирать, желает нам помочь и начинает свои прорицания! Я не буду спрашивать у почтеннейшей публики ни платков, ни перчаток, которых, пожалуй, и не найдется у нее и которые всегда бывают нужны господам, дающим свои представления на Монмартре в Париже. Скажу только, что мы и без них обойдемся, и вы сейчас увидите то, что следует вам увидеть…

Улыбки показались на лицах слушателей, за исключением Саранги и несчастного китайца, которому, конечно, было не до смеха; Саранга же слушал это воззвание чрезвычайно серьезно и сосредоточенно, принимая его за обращение к домашним духам, покровителям «пророка». Стоя с билом в руках, он ожидал только сигнала, глубоко убежденный, что секретный проход на остров непременно откроется перед ними по воле богов, которые внемлют, без сомнения, молитвам их любимца.

Парижанин продолжал:

— Именем Великого Будды, который все видит, все знает и все может сделать, который обитает везде, призываю добрых духов и прошу их помочь мне! Слово для свободного прохода на остров Иен да будет «Фо», имя славного Кванга, отошедшего в вечность, и так как это слово состоит из двух букв, числа генетического, то, помноженное само на себя, оно даст новое число четыре. Значит, число ударов в гонг должно быть четыре, и за каждыми двумя ударами должно по одному разу произносить «Фо»… Итак, господа, внимание, — которое, впрочем, не стоит вам ни гроша медного, так как за представление ведь вы ровно ничего не платите! А в ожидании чудес налей-ка мне, душа-Порник, стаканчик чего-нибудь хорошего, потому что я, кажется, заслужил уже эту порцию.