Дмитрий Биленкин - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1980 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
После тренировки отдыхаем, долго плескаемся в душе, некоторые идут в бассейн.
Вы не подумайте, что наша физическая подготовка сводится к такой вот тренировке.
Нет. Мы занимаемся, например, легкой атлетикой на стадионе, и не только толканием ядра или метанием копья. Я, например, беру в высоту сто восемьдесят пять сантиметров, что при моем росте и весе не так уж плохо. Люблю бег с барьерами. Здорово развивает гибкость. Между прочим, если хочешь попасть ногой в голову стовосьмидесятисантиметрового силуэта, нужна гибкость незаурядная. Во всяком случае, шпагат и так и с прыжка мы делаем не хуже любой балерины. Ходим плавать, прыгать с вышки, играем в футбол, баскетбол, волейбол, зимой в хоккей. А на лыжах устраиваем гонки и на пятнадцать и на тридцать километров. Не прогулку, не поход, а именно гонку на время, на разряд, чтобы выкладываться до конца. Ну и, конечно, биатлон.
Я как-то прикинул: наверное, нет ни одного вида спорта, которым бы мы не занимались. Разве что художественная гимнастика и фигурное катание, да и то на каток ходим.
О том, что все мы мотоциклисты и автомобилисты, я уж не говорю. Правда, личных автомобилей у нас нет, у Коршунова только «Запорожец» — как раз подходяще при его росте и весе за сто килограммов. Рунов все время предлагает сделать ему фигурное отверстие в крыше, чтоб он мог сидеть за рулем не сгибая головы.
А мотоциклы у многих есть, у меня только нет: на другое деньги потратил — на Ленину шубку. Когда принес домой, она долго плакала, так и неясно, от радости или от сочувствия ко мне, что я от мотоцикла ради нее отказался. Но все же ей двадцать пять стукнуло — не каждый год такое!
Нашими автоделами мы занимаемся на специальном автодроме. Потому что мы не просто катаемся, а несколько необычно: по ухабам, по лесу, поперек шоссе и кюветов, с бешеной скоростью, обгоняя друг друга, неожиданно тормозя, поворачивая так круто, что на двух колесах несемся, ведем одной рукой, со стрельбой на ходу, догоняем грузовик и на полном скаку перепрыгиваем в кузов. То же и с ездой на мотоцикле.
Мало ли какие могут возникнуть ситуации. Двигатель тоже изучаем, чтобы в случае чего быстренько исправить. Покрышку меняем — не успеете опомниться, продырявливаем на ходу из пистолета с полсотни метров тоже.
Меньше всего я люблю тренировки в стрельбе, особенно в тире. Не выношу этот запах и грохот.
Но ничего не поделаешь — программа такая.
Мы стреляем из нашего служебного оружия. Лежа, сидя, стоя, в движении, с обеих рук, на разные расстояния. Против солнца, в сумерках, в темноте на звук. По силуэтам, по быстро исчезающим мишеням и по мишеням движущимся.
Из автоматов и винтовок тоже стреляем.
Изучаем материальную часть разного оружия — трудно сказать, с чем нападет на тебя преступник.
А вот лекции я люблю.
У нас много всяких теоретических дисциплин, в основном юридических. Хотя изучаем, например, как оказывать первую помощь, и не только при легких, но и при довольно серьезных ранениях. Впрочем, это уже не только теоретически.
Лекции у нас всегда интересные, и читают их больше специалисты. Любые лекции — и по международному положению, и по экономике, и по вопросам литературы и искусства. И технические, и специальные, и на историческую тему. С демонстрацией диапозитивов, кинофильмов…
На прошлой неделе, например, выступал у нас Малеев, кандидат юридических наук. Его лекция называлась «Воздушное пиратство вне закона».
Он приводил интересные факты. Например, в 1969 году в мире был похищен 91 самолет, и так почти каждый год.
Сейчас существует ряд международных соглашений — например, Гаагская конвенция 1970 года о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, Монреальская конвенция 1971 года о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации. Советский Союз участник и той и другой. Всюду принимаются действенные меры, на аэродромах устанавливаются специальные приборы, скоро такие установят и у нас.
В разных странах задерживают людей, подозреваемых в намерении захватить самолет. В 1969 году таких задержали 4459 человек, в 1970-м — 5117, в 1975-м — 2108…
А вот освобождать уже захваченные самолеты не так-то просто. Для этого требуется высокая профессиональная подготовка и исключительная самоотверженность тех, кому это поручено.
Интересная лекция.
Я подумал: всякое преступление отвратительно. Истину эту доказывать излишне. Когда я вижу, как здоровый балбес требует у первоклашки, чтоб тот отдал ему полученные от мамы на завтрак деньги, я с трудом удерживаюсь, чтобы не надавать преступнику подзатыльников. Да, да, преступнику. А как же? Он же грабитель, и неважно, что ему десять — одиннадцать лет, а сумма украденного не достигает рубля. Ведь жертве-то и вовсе семь — восемь лет…
Конечно, история знает чудовищных уголовных преступников вроде Джека Потрошителя или извозчика Комарова, но ставить под угрозу жизнь ста — двухсот пассажиров, среди которых большинство женщины, дети, старики, ради получения даже очень крупной суммы денег могут, с моей точки зрения, только люди психически ненормальные.
Но оказывается, совершают подобные преступления люди не только вполне нормальные, но и не движимые никакими политическими идеалами, чем так любят прикрываться воздушные террористы.
Обыкновенные уголовники, только посмелей, понаглей, погнусней, чем другие. Недаром, требуя освобождения своих сообщников, они никогда не забывают потребовать и денег. А теперь частенько только денег и требуют.
Из той же лекции мы узнали, что для воздушных пиратов предусмотрены во всех странах суровые наказания — в США до двадцати лет тюрьмы, в Италии тоже, в Мексике — до тридцати, в Польше и Японии вплоть до смертной казни и т. д.
У нас за угон самолета дают от трех до десяти лет, «а с применением насилия или угроз либо при наличии аварии или иных тяжелых последствий — до пятнадцати лет и вплоть до смертной казни».
К сожалению, как вы понимаете, практическими и теоретическими занятиями наша работа не ограничивается.
Мы боремся с особо опасными преступниками, для того и наши занятия.
Особо опасные преступления в нашей стране совершаются сравнительно редко. Но и редко — недопустимо. И вот есть мы. Те, с кем мы имеем дело, не карманники, не сопливые хулиганы или мелкие воры. Это люди отпетые, в большинстве рецидивисты, они, как правило, вооружены и готовы на все. Для них нет ничего святого. И порой диву даешься, откуда в нашем обществе берутся такие. Но они есть, и с ними надо бороться. Как раз нам. Это трудно, почти всегда связано с риском. Хотя бывает, повторяю, не часто.
