Патрик Вудроу - Меж двух огней
Они использовали шесть шашек динамита, чтобы взорвать риф. Взрывчатка продавалась в коробках по двадцать четыре штуки, так что остальные они теперь торопливо приматывали к корпусу «Фубуки». Стрейкен и Пит работали быстро. Восемь из оставшихся одиннадцати сейфов уже были подняты на борт. Похоже, они собрались ждать до утра, но не было никаких гарантий, что японцы не решат опуститься за последними тремя сейфами сейчас, ночью. Если так, то Стрейкену и Питу лучше убраться из воды до тех пор, пока в ней не окажутся японцы. Как только их обнаружат, то сразу одолеют, и их смерть последует с такой же неизбежностью, как день следует за ночью.
За пятнадцать минут они прикрепили к килю десять шашек динамита, затем обменялись сигналами пожелания удачи и разделились. Зееман должен был остаться под водой, а Стрейкен — подняться наверх; бывший спецназовец голландского морского десанта продолжил работу у кормы «Фубуки», а Стрейкен поплыл к носу.
Он подобрался к якорной цепи, которая казалась изогнутой из-за преломления в воде. Стрейкен сбросил жилет и баллон, избавился от всего, кроме гидрокостюма, ножа и ранца с последними восемью шашками динамита. Он остановился, чтобы собраться с силами, затем начал подтягиваться на цепи.
Все напоминало учебные занятия по нападению. Большой размер яхты означал, что нос ее расположен в восьми метрах над уровнем моря. Из-за плохой погоды не было видно луны, и продвижение Стрейкена наверх замедлялось постоянной качкой. Добравшись до поручней, он немедленно перекатился через них и спрятался в тени, чтобы слиться с темнотой.
Тут он услышал шум вертолета: тот вернулся на «Фубуки», очевидно, прекратив преследование. Над собой на мостике Стрейкен видел нескольких членов команды. Они пили кофе и были вполне спокойны. Порядок был восстановлен. Капитан что-то говорил по радио, наверное, разрешая вертолету посадку. Стрейкен смотрел, как он садится, дождался, пока тот не сел окончательно, и только потом сделал следующее движение. Пилот отчитывался по полету. Моторы были все еще включены, что давало дополнительную защиту.
Первая остановка — якорный колодец. Стрейкен приподнял крышку и бросил туда три шашки «Телекса», после чего стрелой побежал по палубе дальше. Спасательная шлюпка была спущена со своей опоры, чтобы освободить кран. В нее под брезент пошло еще две шашки. Стрейкен почти не останавливался. Он двигался, припадая к настилу, очень быстро. Вперед, бросок, назад. Последние три шашки пошли в рундук на корме.
На обратном пути Стрейкен остановился, чтобы спрятаться за сейфами. Он увидел охранника, который патрулировал мостик над ним. Его автомат был так же небрежно перекинут через плечо. Он смотрел в море, повернувшись к Стрейкену спиной, явно не ожидая больше проблем, после того, как «Морской дух» исчез. И Стрейкен не собирался никаких проблем вызывать. Пока, во всяком случае.
Было очень странно находиться так близко к золоту. Стрейкен обсуждал это с Питом, и они решили, что вряд ли им удастся вернуть себе остальное. На борту «Фубуки» была маленькая армия, и они не могли одолеть ее. Но если Стрейкен не мог получить золото сам, то какого черта он должен позволить этим уродам забрать его. Японцы стреляли в него в Мерсинге, и снова стреляли — сегодня вечером. Он им этого так не оставит.
Успешно выполнив свою задачу, Стрейкен должен был прыгнуть в воду, опуститься вниз и взять один из двух запасных баллонов, спрятанных в тайнике накануне. Затем вместе с Питом они начнут долгое путешествие обратно к берегу. Вместо этого он вдруг замер, услышав разговор в каюте внизу. В пол палубы был вмонтирован световой люк. Раздающиеся оттуда голоса пригвоздили его к месту.
Трое мужчин разговаривали на повышенных тонах. Стрейкен узнал голоса двоих, их акценты невозможно было перепутать. Первый был голландским. Он принадлежал человеку, чье лицо Стрейкен изукрасил собственноручно; человеку, которого он окунул в «Джек Дэниелс» и оставил истекать кровью на свалке в Пимлико. Второй — и это потрясло Стрейкена до глубины души — был хрипловатый голос его крестного отца.
69
Стрейкен лежал на палубе и лихорадочно соображал. Значит, у руля «Пинг-понг табу» все же стоял Гамильтон. А человек в кепке был Верховен. Верховена не было в Сингапуре, когда там находился Стрейкен. Наоборот, он на шаг опережал его, он был ближе, чем Стрейкен мог догадываться.
И еще. Верховен появился здесь не для того, чтобы арестовать его, Стрейкена. Он объединился с Гамильтоном и стал тралить параллельные рифы эхолотом. Это было единственное объяснение, которое мог придумать Стрейкен. Верховен выследил Гамильтона после того, как пришел в себя на свалке. Они поговорили. Верховен сложил два и два и на этот раз получил четыре. Мишель Ньюкрис рассказала ему одну часть истории, а Гамильтон — вторую. Гамильтон подтвердил, что запонки приведут к целому состоянию, и Верховен захотел сорвать весь куш. Голландец рассчитал все правильно. Сначала он заберет то, что ищет Стрейкен, а потом возьмет самого Стрейкена. Абсолютная беспринципность.
Гамильтон знал, что Стрейкен сразу поехал в Сингапур, как только достал вторую запонку. Джилкрист сообщил расследованию, что он перечислил деньги в Куантан. Все сомнения отпали, когда Стрейкен был замечен на «Морском духе», который привел их к Тиоману.
Тиоман достаточно большой остров, и Стрейкен их не засек. Скорее всего, они провели большую часть времени подальше от Кампунт-Эйр-Батанг, возможно на курорте «Берджайя-Бич». Гамильтон и Верховен плыли за Стрейкеном до Керкулл, где оказались с ним в равных условиях. И затем начали исследовать ту же область, что и он.
Две группы людей следовали за Стрейкеном, а он ни сном ни духом. Больше он такой ошибки не сделает. Стрейкен задержал дыхание, чтобы лучше слышать.
— Пожалуйста, — говорил Гамильтон, — у нас этого нет.
Он едва контролировал свой голос. Судя по беззвучным рыданиям, к нему, возможно, применяли насилие.
— Тогда вы мне не нужны, — произнес японец. Человек из бассейна. Человек, которого они окатили водой двадцать минут назад. Он говорил медленно и спокойно. Скорее констатируя факт, чем угрожая. Решительно, а не агрессивно.
— Вы не можете просто взять и убить нас.
— Почему?
— По одной большой причине.
На этот раз говорил Верховен. В отличие от Гамильтона, его, казалось, не волновало, в какой переплет он попал.
Стрейкен напряг органы чувств. Жужжали кондиционеры. На камбузе гремели сковородками, в душе за стеной справа от него кто-то мылся. Он заставил себя абстрагироваться от всех остальных шумов на яхте.
