Валентин Иванов - Возвращение Ибадуллы

Затем появился учитель Эмин, а вслед за ним во двор Шарипа солидно вступил и председатель колхоза Якуб Афзалиев.

Все посетители как будто сговорились между собой явиться одновременно. Афзалиев так и сказал:

– О друзья, не слишком ли много гостей сразу? Но если все остальные пришли к Шарипу для дружеской беседы, то я зашел позвать его и его гостей к нам в гости. Пойдемте! Наши изыскатели будут читать очень интересный доклад, нужно послушать нашим колхозникам и всем другим.

– И я пришел пригласить Шарипа и его гостей на доклад, – сказал Эмин.

– Э-э! Значит, у нас одна мысль. Что ж, Эмин, если ты первым пришел, приглашай, я тебе не помешаю, – добродушно уступил Афзалиев место учителю.

– Зачем доклад? – про себя, но достаточно громко, чтобы все услышали, проворчал Мурад. – Все доклады, некогда отдохнуть, – бормотал он глубоким басом.

– Мы потом придем, – поддержал Мурада его друг, кузнец Мухэддин, удобно устраиваясь рядом с Исхаком. – Мы только сегодня в первый раз выбрали время зайти к Шарипу, послушать его гостей и родственников, почтенных и бывалых людей. И Курбан с тем же пришел.

– Разве изыскатели уже уезжают? – спросил Курбан. – Мне они говорили, что еще долго проживут у нас. Когда воду найдут, пусть тогда и докладывают.

– Еще ничего не сделали, пусть они сначала дело сделают, – сердито прогудел Мурад.

– Правильно, – тут же отозвался Мухэддин. – Когда в наших арыках прибавится воды, тогда и послушаем.

– Нехорошо получается, нехорошо, – укоризненно заметил учитель Эмин. – Они для большого дела трудятся, а им от нас неуважение.

– Зачем неуважение? Зачем так говорить? – тонким примиряющим голосом вступил в разговор Шарип Ишхаев. – Нет никакого неуважения, у них свое дело, у нас – свое. Разве мы даем государству плохой хлопок?

– Верно говорит Шарип! Правильно! – разом воскликнули Мухэддин и Курбан.

– Сказано хорошо, – скрепил Мурад и обратился к Афзалиеву.

– Зачем наставления читаешь? Мы пришли сюда. Хочешь с нами быть, садись. Не хочешь – уходи. А нам не мешай! – грозно закончил молотобоец.

Кузнец Мухэддин, точно старого друга, подтолкнул локтем Исхака и подмигнул на Мурада.

– Сейчас шум будет, – шепнул он.

– Нехорошо, Мурад, – укоризненно молвил Афзалиев. – Я пришел как председатель колхоза, мне люди доверяют.

– Не годится так, Мурад. И других сбиваешь, – вмешался Эмин.

Мурад шагнул к Афзалиеву и остановился, слегка раскачиваясь.

– Чего ты пришел? – грубо спросил молотобоец. – Чего ты кричишь, что ты председатель? Ты председатель днем, а вечером ты для меня никто, если я с тобой не хочу разговаривать. Уходи сам и его бери с собой, – указал Мурад на Эмина.

Гости Шарипа Ишхаева с удовольствием взирали на разгоравшуюся ссору.

– Да-а… – протянул Афзалиев, не двигаясь с места. – Пусть будет твоя правда, Мурад. Не хочешь, не ходи. Никто тебя не неволит. Мы уйдем…

– Иди, иди, пока я тебя не проводил, – пригрозил Мурад.

Афзалиев покачал головой, глядя на Исхака и как бы прося его сочувствия, как у самого старшего из присутствующих посторонних колхозу людей.

В глазах у Ахмада прыгали живчики, он наслаждался развлечением и надеялся на продолжение.

– Сейчас эти двое подерутся, – шепнул он Исмаилу. – Жаль, что нам нельзя вмешиваться. А Мурад один побьет пятерых таких, как этот начальник, мы будем смотреть… – Вопреки своим словам, Ахмад нащупал рукоятку ножа.

– Дай хоть с хозяином проститься, – в последний раз возразил Мураду Афзалиев и подошел к Ишхаеву со словами: – Если вздумаешь, приходи. Твой младший гость уже там сидит, – тут Афзалиев сделал чуть заметную паузу и неожиданно выкрикнул: – Берись!

Во двор вбежали еще три или четыре человека. Несколько колхозников, ожидавших сигнала в соседнем дворе, перелезли через стену.

Схватка была стремительной и недолгой. Мухэддин схватил Исхака руками и ногами и сковал его, пока другие вязали веревками. Мурад сжал Исмаила и поднял его над землей. Шарип Ишхаев беспомощно упал под тяжестью Якуба Афзалиева. Ахмад успел увернуться от Курбана, ударил ножом учителя Эмина, задел другого колхозника и выскочил из двора на улицу.

Он побежал в сторону Дуаба и был уже в нескольких стах метров, когда кончилась вызванная схваткой сумятица и началась погоня.

Преследуемый семью или восемью колхозниками, принимавшими участие в поимке гостей Шарипа Ишхаева, Ахмад беспрепятственно проскочил через Чешму и Дуаб.

Выбежав из Дуаба, он обернулся и выстрелил. Пуля не задела ни одного из преследующих, но внушила им осторожность. Люди остановились, советуясь, что делать. Никому не хотелось рисковать жизнью, необдуманно бросаясь на вооруженного басмача.

Темнело, и колхозники видели только пятно там, где находился преследуемый. Ни у кого не было оружия, кроме ножей, что каждый носит на поясе.

Задыхаясь, прибежал Афзалиев:

– Где он? Упустили?

Председателю колхоза указали место, где был беглец. Видимо, и он соображал, что делать.

– И у него пистолет! – пожаловался Якуб.

Час тому назад Афзалиев связался по телефону с районным центром, и ему обещали немедленно выслать усиленный наряд милиции. Райцентр был не близко, а уж скоро ночь. Несомненно, басмачи хватятся своего недостающего товарища – Юнуса – и насторожатся. Трое решительных людей способны дать сильный отпор, темнота будет им благоприятствовать, и арест превратится в бойню.

Председатель колхоза понял, что он не может терять время и обязан действовать немедленно, на свой риск. Афзалиев организовал оказавшихся под рукой колхозников и разыграл с их помощью сцену, где роли были только намечены в расчете на импровизацию случайных актеров. Но в результате учитель Эмин и второй из участников ранены, а один басмач все же вырвался. За это он, Якуб Афзалиев, отвечает честью!

Афзалиев крикнул:

– Товарищи, бежим, возьмем его!

Но подоспевший молотобоец Мурад схватил Якуба за рукав и дернул назад.

– Стой, – спокойно сказал он, – зачем под пулю лезешь? Себя погубишь, других погубишь, басмач посмеется над нами.

– Он уйдет! – взвизгнул Афзалиев. – Перед народом я отвечаю!

– Куда уйдет? – успокаивал Мурад. – Видишь, он стоит, ждет, не знает, что делать. Подумай хорошо, куда ему уходить? Наши горы голые, леса нет. В степь уйдет, тоже не спрячется.

– Он уходит! – раздался возглас.

Можно было различить, что басмач пошел вверх по долине. К этому моменту почти все население Дуаба и Чешмы сбилось на выходе из кишлака и смешалось с преследователями. Переговариваясь между собой, взволнованные люди тронулись вслед Ахмаду.