Невыполнимая задача, Из цикла Старая фотография - Александр Эл
А у Алёшки, на всё про всё есть только 8 кадров плёнки, которую он до этого никогда не пробовал.
Шли дни, из издательства больше не звонили. Судя по всему, там и не рассчитывали ни на какие цветные фотографии. Просто спокойно ждали, когда терпение музея лопнет, и они согласятся на чёрно-белые иллюстрации. Алёшка понимал, что его никто не ждёт, и даже было стыдно идти за гонораром. Однако позвонили из бухгалтерии издательства и попросили получить, а если автор не может прийти, то они вышлют по почте. Стало тоскливо и стыдно вдвойне.
Наконец план у Алёшки созрел, но чтобы его осуществить, нужно было решиться. Теперь уже по-серьёзному придётся побеспокоить музей. Его точно там запомнят, и конечно расскажут издательству. Если, при этом ничего не получится, он будет выглядеть полным идиотом. Размышления привели его к выводу, что если не получиться, то и напревать. Просто будет ещё один эксперимент. Ни в музей, ни в издательство, он больше никогда не пойдёт.
План заключался в том, чтобы снимать только по одному кадру на сюжет, без всяких дублей. Из-за навороченных световых эффектов, можно лишь догадываться, как будет выглядеть конечный результат на плёнке, и какой из залов окажется более фотогеничным. В случае малейшего просчёта с выдержкой, получится технический брак. Алёшка решил, что выдержку нужно определять по затемнённым местам музейных экспозиций, а лампы направленные на объекты, освещённые слишком ярко, нужно в процессе съёмки просто выключить. Уверенность придавали те самые сотни «жопа-часов», которые он провёл в бесчисленных экспериментах. Но если фотоаппарат стоит неподвижно, на треноге, то как заставить посетителей музея, не шевелиться в течение 6 секунд?
Алёшка развил бурную деятельность. Для начала он убедил старушек-смотрительниц нужных ему залов, в огромной важности поставленной задачи, наврав им, что всё согласовано с дирекцией. Смотрительницы верили потому, что уже видели Алёшку бродившего по залам, в том числе вместе с работниками музея. В момент фотосъёмки, по его команде, одна из смотрительниц должна была отключить лишние источники света на предохранительном электро щитке. Другая смотрительница должна была грудью перекрыть вход в зал, чтобы случайный посетитель не вскочил в кадр.
Отрепетировав этот момент несколько раз, и установив камеру в нужное место, Алёшка выступал перед посетителями музея с пламенной речью, о важности музейного дела и о героях войны, предлагая поучаствовать в фотосъёмке, в качестве массовки. Большинство посетителей соглашалось. Предвидя «капризы» издательства, Алёшка выбирал для съёмки фотогеничных «моделей», тех, которые не выглядели неопрятно или вызывающе, объясняя остальным, чтобы их не обидеть, что их одежда не подходит по цвету. Одна, очень толстая женщина, заподозрила, что её не выбрали вовсе не из-за цвета платья, и пообещала пожаловаться администрации на несправедливость. Другой посетитель, неожиданно возмутился тем, что его не пригласили фотографироваться в книжку из-за еврейской внешности, и что это очевидный антисемитизм, недостойный в стенах Музея Отечественной Войны. Алёшку это расстроило, он вообще об этом не думал. Но обиженный посетитель извинения не принял, и теперь сниматься наотрез отказался. Других проблем с посетителями-моделями, не было, и дело двигалось.
Однако, Алёшка успел нажить себе врагов. Особенно, его невзлюбили экскурсоводы, которые вели организованные группы посетителей. По ходу экскурсии они читали заученный наизусть, рассчитанный по минутам текст. Чтобы не толкаться и не перекрикивать друг друга, экскурсоводы вели свои группы в соответствии с заранее согласованным расписанием. Алёшкина активность, уже несколько дней нарушала привычный ритм их работы. Их совершенно не интересовало, что и зачем тут происходит. Экскурсоводами подрабатывали приходящие историки, к штату музея они не относились, и администрации не подчинялись. Их даже невозможно было собрать вместе, чтобы объяснить важность происходящего фотографирования. Попытка привлечь экскурсоводов к съёмкам, не увенчались успехом. Организованные группы не могли, и не хотели ждать. В основном это были приезжие, и у них всё было расписано заранее. Среди экскурсоводов вызревала оппозиция. К концу съёмок, их раздражение стало приобретать всё более открытые формы.
Организационная возня, жалобы экскурсоводов, уговоры участников процесса, многократные репетиции, а главное страх что-нибудь упустить, выматывали. За целый день Алёшка снимал всего один кадр, не делая никаких вариантов или дублей, потому, что просто не было плёнки. Так прошла неделя, дирекция музея уже не скрывала раздражения. Уже открыто говорили, что «пацан валяет дурака»! Настоящий фотограф пришёл бы, да и щёлкнул. А этот, парализовал работу музея. О нём, посетители говорят больше, чем о музейных экспонатах! Но бросить работу, Алёшка уже не мог.
Серый, пустой, мрачный зал Героев, широким проходом примыкал к залу Победы, состоящему из сплошных цветных витражей, сияющих за счёт огромного количества люминесцентных ламп. Алёшка заметил, что под определённым углом, на серых стенах Зала Героев отражаются разноцветные блики этих витражей. Он решил этим воспользоваться и снять оба зала в одном кадре. Посчитав выдержку, получалось, что для витражей нужно всего 3 секунды, а для зала Героев, целых 15 секунд. То есть, подсветку витражей нужно выключить после трёх секунд, а вся массовка, замерев, должна продолжать неподвижно стоять ещё 12 секунд. При этом, выключатели витражей находились в другом зале. Никоим образом не получалось показать, когда нужно выключить витражи. В этих залах не было экспонатов и за ненадобностью, там не было смотрителей, потенциальных Алёшкиных помощников, так хорошо справлявшихся в предыдущих залах. Единственным выходом, было организовать помощников из числа посетителей.
Алёшке повезло, в музей забрела группа учащихся старшеклассников балетного училища. Все они были стройными и красивыми. Лучших моделей невозможно придумать. Тут же оказалась группа рабочих какого-то завода. Им не пришлось долго объяснять, в чём состоит задача. Главное было перекрыть вход в зал, что было непросто, потому что другого выхода из музея не было, и обойти зал стороной посетители не могли. Понятно было, что образуется пробка, и наверняка будут недовольные. Чтобы вовремя выключить свет витражей, но при этом дать знать всем, что съёмка ещё продолжается и нужно продолжать стоять неподвижно, договорились, что Алёшка будет громко считать секунды вслух.
Каждого статиста Алёшка поставил в правильное место, и все «модели» приняли одухотворённые позы. В нужный момент, рабочие завода замкнули «оцепление», и началась репетиция. Оказалось, что тот, кто должен был выключать свет, находясь в другом зале, плохо слышал команды, и поэтому Алёшка вынужден был орать, во всё горло. Вроде всё складывалось удачно. Начали съёмку на последний оставшийся кадр плёнки. Алёшка снова, что есть силы начал считать.
– Один! Два! Три! – орал Алёшка.
Витраж погас. В
