Артур Макаров - Искатель. 1988. Выпуск №2
Заканчивая одну такую оперативку, он разглядывал лежащие перед ним на столе фотографии, на которых одно и то же лицо было снято живым в разных ракурсах и мёртвым, тоже в разных. Ещё были фотографии тела убитого и увеличенные снимки отпечатков пальцев.
— Значит, Шмелёв Олег Борисович, — отложил Бутырцев одну из фотографий, — двадцать восьмого года рождения, не единожды судимый, последний раз освобождённый из колонии строгого режима месяц назад. Кличка — Шмель… Ну-ка, ещё раз справку экспертизы?
— Причиной летального исхода явился удар головой о стену складского помещения. Смерть наступила практически мгновенно, чему способствовала старая черепная травма… Произошло это по времени в пределах трёх-четырёх часов ночи, — заглянув в свой блокнот, зачитал Сенчаков.
— Спасибо. Что мы имеем по сторожу?
— Пока ничего, — мрачно констатировал Таганцев. — По показаниям соседей, Лохов в конце того дня, как обычно, ушёл на работу. С тех пор его больше не видели… Фотографии размножены и разосланы, поиски ведутся, дана заявка на полную проверку.
— Как только будет готово, полученные данные немедленно ко мне… Сейчас все свободны, в том смысле, что продолжайте работать, — оглядел сотрудников подполковник. — Распорядитесь, чтобы доставили задержанного и всё, что на него имеется. Как его фамилия?
— Томилин, — назвал, вставая, Таганцев. — Мужчина ловкий, при задержании пытался бежать.
Через полчаса напротив Бутырцева сидел человек с почти неуловимым взглядом и светлыми пятнами не то от солнечных ожогов, не то от обморожений на коже лица.
— Значит, Томилин Борис Игнатьевич, так? — утвердительно спросил подполковник.
— Так, — согласился Томилин. — Я считаю, что фамилия тоже значение имеет, гражданин начальник. Ведь сколько томиться в жизни пришлось, кошмар вспомнить! И вот опять, чистое недоразумение, а чувствую, будут большие неприятности мне — и вам лишние хлопоты.
— Нам — лишние хлопоты, вам — казённый дом, дальняя дорога и пиковый интерес, — легко поддержал разговор Бутырцев. — А что это у вас за псевдоним, Архитектор?
— За точный расчёт и капитальные соображения люди наградили, — не без самодовольства сообщил Томилин. — Планы строю, так сказать, на прочной основе… Не то как щас дома ставят: его приняли досрочно с оценкой «отлично», а он через месяц на бок хилится! Сплошной обман Госплана.
— За качество болеете душой? Это хорошо. А судимостей у вас многовато. Не находите?
— Действительно, есть грех. Как пишут в газетах — верность избранной профессии, — Томилин сокрушённо развёл руками. — Но хотел, чтобы всё было в прошлом, уверяю. Прибыл с намерением переквалифицироваться, да попутала нечистая сила!
— Ну, предварительное знакомство состоялось, так вы теперь попонятней излагайте. Где взяли шкурки, часть из которых была передана вами для продажи Зинаиде Гоголевой?
— Украл, гражданин начальник. Бродил по городу с целью трудоустройства, за-ради любопытства зашёл в Пассаж, и у солидного человека аккуратно отвернул свёрточек… Я же говорю — нечистая попутала.
— Солидный был свёрточек, с тридцатью двумя шкурками, — уточнил Бутырцев. — Может быть, сразу начнём деловой разговор, Томилин?
— А может, сразу и кончим? — впервые прямо посмотрел тот на подполковника. — Ну пораскиньте сами: инцидентик плёвый, невольная, можно сказать, кража, вызванная ротозейством неизвестного лица… Моё чистосердечное признание подписываю с ходу, и дело в суде проскакивает, как намыленное. Получается роскошный довесок к вашему авторитету!
— Получается, что кличка у вас не очень правильная, Томилин: версию вы строите ловко, да фундамент хиловат… А как провели ночь с одиннадцатого на двенадцатое августа, не вспомните?
— Очень даже помню: кошмарно! Первую половину страдал от перегрузки, а к утру маялся дрожанием всего организма с похмелья… Зинка с ночной пришла и как раз застала меня в разобранных чувствах. Она подтвердит.
— Уже подтвердила. Так, — Бутырцев выключил магнитофон, нажал кнопку, и у дверей возник конвоир. — Вы сейчас чересчур перебираете с юмором, Томилин, расстанемся до следующей и скорой встречи. И мой вам совет: постарайтесь быть к ней готовы!
Оставшись один, Бутырцев некоторое время сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Затем поднял трубку, когда ответили — попросил:
— Сагарадзе? Мне нужны показания сотрудников отделения Союз пушнины, имеющих доступ в складские помещения. Да-да, Завьялова, Самохина, Русановой… Именно сейчас. Жду.
* * *Служащие гостиницы «Советская» никогда не могли пожаловаться на отсутствие постояльцев, а в дни, предшествующие аукциону, тем более.
— Постойте-ка, минуточку, куда вы? — Швейцар на входе догнал быстро прошедшего человека, загородил дорогу. — Попрошу карточку. Вы у нас проживаете?
— Обязательно. Вот — убедитесь.
У лифта была толпа. Мальцев подошёл к киоску «Союзпечать». Сзади кто-то сказал:
— Ну как, не скучаем после столицы? Добрый вечер, — Воронцов приветливо улыбался. — Днём я не представился и мог показаться бестактным, зато хотел спасти вас от пройдохи Мартенса. Воронцов, Сергей Александрович.
— Мальцев, Виктор Сергеевич. Я всё понял и не в претензии. Вы и здесь не оставляете гостей без внимания?
— Только некоторых, — рассмеялся Воронцов. — Как раз собрались компанией, а мужского контингента недобор. Не присоединитесь?
— У меня рабочий режим, — покачал головой Мальцев. Но через плечо Воронцова увидел двух мужчин и Елену Андреевну рядом с тремя рослыми девицами. И добавил раздумчиво: — Хотя чем чёрт не шутит, когда бог спит… Надо же день прибытия отметить!
— И чудесно. Давайте я вас представлю.
Воронцов подвёл его к стоявшим поодаль и, хотя Мальцев резковато освободил панибратски прихваченное плечо, объявил радушно:
— Наш московский гость любезно согласился провести вечер вместе с нами! Прошу любить и жаловать: Мальцев, Виктор Сергеевич, золотое перо всемирно известного агентства печати «Новости».
— Зоя.
— Вика…
— Тамара…
— А это коллеги из Польши: Збигнев Данецкий, Лешек Охыра, мои давние друзья, — пояснил Воронцов. — Лена, вы и словечка не пророните?.. Елена Андреевна Русанова, наш скромный сотрудник с решительным характером.
В тоне Воронцова или в молчании Русановой Мальцев ощутил нечто такое, что не позволило ему упомянуть о дневной встрече. Он лишь слегка поклонился:
— Мальцев. Очень рад знакомству.
Вскоре поднялись на десятый этаж, где Данецкий занимал люкс. Хозяин принимал широко, хорошо владел русским и вообще оказался весёлым и приятным мужчиной. Охыра улыбался, всем подливал и был не очень речист, в силу того что не обладал столь объёмным словарным запасом. А Воронцов сыпал прибаутками и анекдотами, являя собой ту самую душу общества, какая способна объединить самое разнородное собрание.
