Сергей Колбасьев - Факультет кругосветного путешествия
Подумав, Миша принял это известие спокойно. Виноваты оба, обижаться нечего. Что делать? Пойти поговорить с кондуктором.
В коридоре стоял Каид Триахи. Он вынул изо рта папиросу и с восточной учтивостью поклонился. Он был очень удивлен, но ничего не спросил. Как теперь поступить? Лучше всего ехать до Дар-эл-Бейда, который французы называют Касабланка. Оттуда Атлантическим океаном до Кадикса еще ближе, чем от Орана.
Пароходы по вторникам и пятницам. Как раз сегодня вечером. Поезд, конечно, не поспеет, но это пустяки — на станции Уэд-Бет его ждет автомобиль.
— Поезд идет медленно и по дуге, — объясняет он по висящей в рамке карте. — До Шотт-эл-лалла дорога как стрела, разовьем хоть восемьдесят километров. Дальше будет хуже, но… в одиннадцать они выедут, а к шести он доставит их на пристань в Касабланке. Пароход в восемь. Он будет счастлив…
Посоветовавшись оставили поезд. Он ушел медленный и пыльный. Кроме глиняного домика станции кругом было пусто. Река Бет шла узким зеленым оврагом и быстро терялась в огромной каменной пустыни.
Каид бросил односложное приказание шоферу и открыл дверцу длинного песочного «Фиата».
— Мы поедем прямо по бледу, дороги не нужно. Блэд очень твердый,- пояснил он.
Автомобиль стремительно шел по хрустящей глиняной почве. От ветра под парусиновым тентом было свежее, чем в поезде. Навстречу бежала красная, ровная страна с сухими как порох кустами, широко расставленными друг от друга. Слева синели далекие горы. Их можно было бы принять за тучи. Потом был трудный подъем и страшная скорость на спуске. Группа пальм выскочила из-под земли и пролетела мимо.
Каид молчал и остановившимся взором смотрел на Мишу. Когда тот поднимал глаза, он отворачивался. Около трех часов автомобиль внезапно встал.
— Мосье Триггс, не будете ли вы любезны выйти и взглянуть на задний бак, — сказал каид после краткого совещания с шофером.
Волков встал и, разминая затекшие ноги, обошел задние колеса. В этот момент автомобиль внезапно рванулся и пошел. До Волкова донесся яростный, внезапно оборвавшийся крик Миши.
Что такое? И вдруг Волков понял: его Мишку похитили. Дурак каид влюбился или выкуп… Надо выручать.
Он бежал за автомобилем, пока не упал задохшись. Тогда он понял еще одну вещь: его бросили одного и без воды днем в пустыне. Он долго не выживет.
23
Он шел очень медленно. Он надеялся под каким-нибудь камнем найти тень, но тени не было. Он два раза видел прямые стволы пальм и прохладное серебро воды.
Ускорял шаги, но каждый раз пальмы и озеро расплывались в нестерпимом блеске и исчезали.
Земля жгла сквозь толстые кожаные подошвы и солнце тяжестью наваливалось на плечи. Пустыня гудела в ушах, губы растрескались и язык стал большим и жестким.
Он упрямо шел между двух широких, вдавленных автомобильными шинами полос и чувствовал как сердце расширяется и на дает дышать.
Когда он упал в четвертый, а может в двадцатый раз, он увидел внизу перед собой ручей и деревья. Он не поверил, но потянулся к воде. От этого потерял равновесие и скатился под откос.
Это была настоящая тень и настоящая вода. Ваня опустил в нее голову и глотал ее понемногу, не осмеливаясь сразу пить сколько хотелось.
Она была холодная и чистая, как горный воздух.
Улед-Сиди ждал, пока он напьется, а потом на глухом французском языке спросил, почему он ходит пешком по блэду.
— Я потерял своего мехари.
Мне нужно к Каиду Триахи,- сказал Волков.
Пусть лопнут глаза каида слуги неверных руми. Он Улед-Сиди, ему не попутчик, но продать мехари согласен. Человеку пешком нельзя.
Вывел из пальм высокого светлого верблюда, дал мех воды и на дорогу сказал:
— Прямо вдоль уэда.
Справа будет ксар каида. Это вроде ваших крепостей.
Сверху верблюд был страшно узкий,- казалось, что он сейчас сломается. Он шел размашисто и быстро, — от качки мутнела голова. Земля и небо встречались и расходились и солнце было как враг.
24
Глиняные стены ксара были видны издалека. Он стоял желтой грудой перед черным лесом. У ворот часовые в бурнусах скрестили ружья, но Волков сказал: «Каид» и его провели во внутренний двор.
Через несколько минут вышел слуга и на провансальском наречии конфиденциально заявил:
— Хозяин не очень обрадовался, но велел приготовить вам комнату в правом флигеле.
Волков взглянул на него внимательнее и под тюрбаном увидел типичное французское лицо с глазами на выкате и багровым носом.
«Ненадежен», — подумал Волков и спросил:
— Где дама, которая приехала с каидом на автомобиле?
— К каиду много дам ездит, — усмехнулся слуга,- я лучше велю постелить вам в палатке, а то флигель съели муравьи и от первого ветра он повалится. — Слуга повернулся и стал уходить. — Он сумасшедший, этот каид, вот что, — вдруг бросил он через плечо и скрылся.
Каид вышел в широком белом балахоне. В нем он был выше и статнее. Весь двор, наполненный людьми, склонился перед ним, как от порыва ветра. Каид поднял руки и заговорил…
— Возьмет эту женщину в жены и поставит над остальными женами, — прошептал сзади услужливый слуга француз.
Толпа расступилась в круг.
Волков двинулся вперед, но два огромных араба взяли его под руки. Каид прошел мимо не взглянув на него и остановился в центре круга. По его знаку из толпы выскочило два мальчика. Один из них подал ему барахтавшуюся курицу, а другой, наклонившись и вытянув вперед руки, встал перед ним. В полной тишине, было слышно, как курица тихо клокотала.
— Гадает, — шепнул сзади француз.
Одним движением руки каид оторвал курице голову и бросил безголовую мальчику. Тот подхватил ее и стремглав кинулся бежать. Все головы поворачивались ему вслед. Мальчик вдруг споткнулся и упал на лежавшего верблюда. Верблюд вскочил и начал плеваться.
Толпа глухо ахнула.
— Плохо вышло, — комментирует француз.
Каид отвернулся и сказал два гортанных слова. Толпа раздалась и в проходе появился Миша. Он шел в своем простом сером платье, с высоко поднятой головой. Поравнявшись с Волковым, он тихо сказал: — держись.
Перед каидом он остановился, и тот с поклоном взял его за руку. В следующий момент каид лежал в пыли, а Миша стоял на своем месте и внимательно его рассматривал.
В толпе прошла волна тихого гула. Каид вскочил и выхватил нож. Миша быстро ударил. Нож полетел в одну сторону, каид в другую. Толпа зарычала, но каид лежа на земле, поднял руку, и наступила полная тишина.
— Я хотел взять твою жену, американец, но больше не хочу, — медленно говорил он, придерживая челюсть,- я хотел убить ее и тебя, но теперь не хочу. Возьми ее и уйди. Пусть она будет тебе бичом божьим. Когда-нибудь ты сам ее убьешь… Уходи сразу, пока я не передумал. Перед тем, как жаловаться, вспомни что французы мои друзья, и подумай: не выйдет ли хуже…
