Андрэ Нортон - Меч обнажен
— Но я считал, что это занятие исчезло сотни лет назад!
— Ну, что правда, то правда, — лицо капитана приняло почти тоскливое выражение, — теперь совсем не то, что во времена моего прадеда, минхеер, когда честный человек мог привезти добрый груз и полгода жить на доход от него. Но мы достаточно практиковались, чтобы не забыть большинство уловок этой торговли. А в нынешнее тяжёлое время нам понадобится каждая хитрость и уловка, которые мы сможем вспомнить. Чёрт побери — это так же верно, как то, что я голландец!
— Это так, — кивнул Клаас. — И это одна из причин, почему старый туан послал вас сюда, к капитану Смитсу, минхеер. Эти чёрные псы могут считать, что перекроют каждую дорогу, но на побережье имеются люди, рождённые для такого занятия так же, как вы, Норрисы, рождены для вашей купли-продажи драгоценностей. Они знают каждый изгиб и поворот побережья от Северного моря до Бискайского залива, каждую песчаную отмель и скалистый риф, каждого подверженного подкупу охранника и нечестного полицейского в гавани, как дети знают слова в своём букваре. И…
— И, — блаженно выдохнул Вим Смитс, сложив руки на животе, — какой же мы будем занозой им в заднице! Какими сетями для ног! Какими тупыми мы будем, совершенно не способными выполнять приказы этой расы господ! Но какими старательными, о, какими чрезвычайно старательными! Мы всегда будем прилагать все усилия, и наша ли в том вина, если сама судьба восстанет против нас. Это та же самая игра, в какую мы играли, когда изгоняли испанцев. Мы тогда достаточно напрактиковались. Но, конечно, нам потребуются кое-какие контакты по ту сторону границы. Вот где вы можете помочь, минхеер. В Лондоне есть человек — ещё два года назад он многое бы отдал, чтобы настигнуть нас, но теперь, я думаю, он будет очень, очень рад встретиться и поговорить с любым, кого мы сможем послать к нему. Вы поедете к нему, взяв определённые бумаги. Видите, мы составили планы за это время.
Непоколебимая уверенность Вима Смитса в будущем и в успехе его «планов» убеждала — по крайней мере, пока слышался голос капитана.
— Я сделаю, что смогу…
Но капитан воспринял подобный ответ, как нечто само собой разумеющееся. Было совершенно ясно, что Вим Смитс привык к безоговорочному подчинению. Он уже повернулся к своим сыновьям.
— Эй, Флип, подними-ка свою толстую тушу наверх, на землю, — пока твои плоские лапы не пустили здесь корни. Найди Яна и посмотри, чисто ли ещё у нас на пути. Мы должны уйти с отливом, если сможем. Ты знаешь, — продолжал он, когда Флип пропал из виду, — а ведь именно мы, моряки, очистили страну от напыщенных испанцев в старые дни — Морские Бродяги. Старое название хорошо и сегодня. Если нацистские стервятники добьются своего, мы все станем бродягами довольно скоро.
— Всё чисто, — долетел шёпот с крыши. — Этот Спаркенбом ушёл на болотную дорогу, Хини видел его. И никаких признаков чёрных шинелей, рыщущих во круг. Флип ждёт с яликом.
— Хорошо, хорошо! Тогда пришло время уходить…
— А кто такой этот Спаркенбом? — Клаас сидел, лениво развалившись на перевёрнутом ящике в углу. Он праздно играл с ножом, извлечённым из ножен, вертя серебряное лезвие между пальцев.
— Мы точно не знаем, — капитан Смитс поднял широкие плечи в подчёркнутом пожатии. — Но нам не нравится вид его паруса. Всегда найдутся такие, кто подтявкивает новым хозяевам. А Спаркенбом много говорит — но не говорит ничего. Потом он слушает, что говорят другие. Теперь, Йорни, ты останешься здесь…
Но прежде чем младший сын Смитса смог высказать свой мгновенный протест против этого приказа, вмешался Клаас.
— Нет! — он лениво поднялся на ноги, вытянув своё тощее тело во весь рост. И теперь он выглядел не как старик — каким Лоренс всегда считал его — и даже не человеком средних лет. О, он выглядел определённо опасным человеком. — Я останусь здесь, Вим.
— Но разве ты не поедешь в Англию? — Лоренс чуть не добавил «со мной». Но почему-то ему совершенно не хотелось говорить это вслух, это звучало бы слишком похоже на то, что он не хочет ехать один. Юноша беспокоился о том, чтобы не показать этому новому и тревожащему его Клаасу ничего, что могло бы иметь привкус слабости.
— Нет. Здесь имеется работа для такого, как я, чтобы приложить руки, — этот Спаркенбом, возможно. А что мне делать в Лондоне? Я уйду в подполье и принесу кой-какую пользу, когда придёт день столкновения. Когда я был всего лишь мальчиком, моложе, чем вы сейчас, минхеер Лоренс, туан Йорис взял меня и огранил для своих нужд, как он брал и гранил свои камни. И теперь я следую своему обучению. Я останусь здесь, пока вы не вернётесь, тогда я буду наготове…
— Пока я не вернусь?..
— Разве не правда, что судьба пишет будущее каждого человека, когда он рождается? — Клаас вытянул руку и коснулся лба Лоренса коричневым указательным пальцем. — Да, вы снова вернётесь, и ваше возвращение будет добрым — добрым для Норрисов, добрым для этой вашей окружённой водой страны. А до тех пор, Аллах да пребудет с вами в ваших приходах и уходах, минхеер Лоренс…
— Поторопитесь! — нетерпеливо приказал Смитс. Он уже наполовину протиснул свой корпус сквозь другой люк в полу потайной комнаты. Лоренс услышал шипение и журчание воды, пробирающейся рядом со складом, и когда капитан исчез, он уловил отблеск ялика внизу, где кто-то держал затемнённый фонарик как ориентир. Когда юноша тоже спустился, ступенька за ступенькой, он последний раз увидел лицо Клааса, прежде чем евразиец уронил дверь на место.
Они осторожно развернули ялик, зигзагами пробрались сквозь путаницу свай склада. А достигнув открытого залива, прокрались к корпусу низкосидящего рыболовного судна. Рулевые искусно подвели ялик борт о борт со шхуной. Лоренс неуклюже взобрался по верёвочной лестнице. Палуба под ногами казалась странно неустойчивой. Он никогда прежде не бывал на борту рыбацких лодок и в темноте не мог толком рассмотреть эту. Капитан Смитс подтолкнул его сзади, направляясь к штурвалу, пока двое его сыновей занимались якорем. Третий спрыгнул вниз в маленький люк и совершенно исчез. Когда якорь, капая, поднялся, Лоренс скорее ощутил, чем услышал, стук двигателя — словно внезапно забилось гигантское сердце. Поднимающийся просоленный воздух откидывал назад волосы и обжигал лицо, они направлялись в Канал. Юноша проковылял по палубе, чтобы присоединиться к капитану Смитсу.
— Она хорошая девочка, моя «Труди», — приветствовал его последний с мурлыканьем тёплого удовлетворения, смягчившим его голос. — Слышишь, как мало шума производит её двигатель — там отличная работа. И мой Флип знает, как содержать его в порядке. Она не красавица, моя «Труди». При дневном свете любой скажет, увидев её: «Ха, старая рыбацкая лоханка». Сколько раз я слышал такое. Но она может показать пятки, когда надо, это точно. Теперь, если мы ухитримся держаться вне видимости этих летающих наци, нам не о чем беспокоиться.
