Николай Автократов - Тайна профессора Макшеева
Но странно: звук был слишком сильным и шел совсем не с той стороны, откуда его ожидали.
— Слышали? Это не наши патроны. Это что‑то другое взорвалось!
— Что же может быть? Ну‑ка, Ткешенька, сбегай, посмотри.
Ткеша и Ваня побежали в сторону выстрела. На тропинке, идущей к дороге, недалеко за забором дачного участка сидел какой‑то человек. Драповое пальто его тлело и дымилось. Ваня подбежал к нему и остановился в изумлении. Это был Пашкевич!
— Юрий Станиславович! Что с вами? Как вы сюда попали?!
Пашкевич застонал. Ваня и Ткеша загасили тлеющие на нем пальто и брюки и подняли пострадавшего. Правая нога геолога была в крови.
Его перенесли в домик, положили на кровать. Осмотрели рану: бедро и верхняя часть правой ноги были не сильно обожжены, но вдоль ноги шла царапина длиной в ладонь. Рану и ожоги перевязали.
— Это пустяки! До свадьбы заживет, — сказал профессор и облегченно вздохнул. — Но что же с вами случилось, дорогой мой? Рассказывайте. И как вы сюда попали?
— Я ехал к вам, Андрей Васильевич, и вдруг вот здесь, на тропинке, на меня напал какой‑то мерзавец и навел на меня револьвер… Я успел схватить его за руку и опустить ее… он выстрелил в упор… пальто загорелось…
— Ах, боже мой! Это ужасно! Как же это так?.. А зачем я вам был нужен? И как вы узнали, где я?
— Повестка пришла из Академии наук на ваше имя… вот она… Я позвонил вам домой, мне сказали, что вы уехали на станцию Катуар… Я здесь ищу вас часа три…
— Это ужасно: из‑за такого пустяка вы так беспокоились, — говорил профессор взволнованно. — Надо все же заявить в уголовный розыск.
— Стоит ли, Андрей Васильевич, в сущности, я отделался совершенными пустяками… царапиной. Нет, не надо этого. Теперь все равно не найти этого мерзавца.
Другов согласился, так как ему не хотелось, чтобы кто‑нибудь еще знал об опытах на даче.
Рана действительно была пустяковая. Пашкевич через час настолько оправился, что выразил желание ехать в Москву.
При прощании Пашкевич горячо поблагодарил Другова за заботы.
— А почему вы так уединились и чем это вы здесь занялись?
Другов уже давно подготовил ответ на этот вопрос.
— А я, видите ли, предпочитаю летом работать на вольном воздухе. Вот с ребятами и решил заняться исследованием кавказских молибденовых руд.
Пашкевич, казалось, был удовлетворен этим ответом. Он попрощался и ушел на станцию.
Скоро вернулся Званцев.
Ему рассказали о происшествии с Пашкевичем со всеми подробностями.
— Понимаете, — говорил Другов, — я не могу отделаться от мысли, что какой‑то бандит напал на Юрия Станиславовича. Стало быть, около нашей дачи шатаются посторонние люди.
— Возможно, — сказал Званцев, дымя трубкой. — Ваня! Вы хорошо оглядели тропинку? Ничего там не нашли?
— Нет, ничего подозрительного.
— Конечно, это может быть случайностью, но в наших условиях надо опасаться всего, Андрей Васильевич!
Это происшествие произвело на всех тяжелое впечатление.
Друзья решили всячески торопиться с опытами и ликвидировать лабораторию при первой возможности.
Инженер решил привезти из Москвы оружие. Ваня взял толстую резиновую трубку, зашил и заплавил один ее конец, влил в нее килограмма два ртути, после чего заплавил и другой конец. Такой кишкой можно было нанести страшный удар.
Несколько дней прошло спокойно, и опасения начали рассеиваться. Все понемногу успокоились. Так прошел июль. В первые дни августа утром на дачу зашел старик–сторож. На плече у него висела старая шомпольная двухстволка, на поясе — патронташ.
— А, дедушка! Здравствуй. Ну, что, много настрелял дичи? — спросил его Другов.
— Какой там! — старик махнул рукой. — Скажи на милость, иду я утречком… ружье за плечом. Вдруг как пальнет на оба ствола… мать честная!.. Хотел зарядить… все пистоны в коробке сгорели… вот чудеса‑то! Пистоны, что ли, теперь стали такие делать?
Все переглянулись.
— А порох с тобой был?
— Был… порох ничего!
— Ты, дедушка, погоди здесь поблизости охотиться, иди куда‑нибудь подальше, — сказал профессор.
— С чего бы это такое? — ворчал старик.
— Хорошо еще, что он не подошел к нам ближе, а то взорвался бы у него порох. Вот беда бы вышла! — сказал профессор после ухода старика.
Опыты с отражением лучей не дали результатов.
— А между тем, если мы не научимся направлять лучи, куда следует, — говорил Другов, — грош цена всей нашей затее.
— Можно действовать в тылу у противника, — на его территории сбрасывать, например, аппараты с аэроплана.
— Или даже помещать их внутри артиллерийских снарядов.
— Пожалуй, при нашем способе нагрева церия в пламени гремучего газа это трудно выполнимо, — серьезно заметил Званцев, — но если найти другой способ нагревания, например, с помощью термита…
— Видели ли вы, как в Москве сваривают трамвайные рельсы? Бывают и зажигательные термитные бомбы, — вставил Ваня.
— Правильно! Вот и надо нам идти по этому пути. При горении термит может развить температуру до трех тысяч градусов.
— Браво, браво! Это замечательная идея! Ее надо обязательно попробовать осуществить. Этим мы чрезвычайно упростим задачу, и вам не нужно будет мучиться над опытами по отысканию материала для зеркал! — воскликнул профессор.
— Почему? — спросил Ваня.
— Потому что мы сможем тогда перебрасывать источник М–лучей на территорию противника, где они будут взрывать все вокруг, причем на такое расстояние, откуда до нас они не достигнут. Понятно?
— Да, — сказал инженер, — именно в этом направлении надо искать решение задачи.
Все принялись с жаром обсуждать новую идею.
Для ее осуществления надо было преодолеть только технические трудности, так как принципиально задача, собственно говоря, была уже разрешена.
Поэтому друзья решили прекратить работу на даче и перебраться в Москву, на квартиру Званцева, где и подвести итоги проделанной работе.
НАПАДЕНИЕ
Ваня и профессор остались ночевать в лаборатории в последний раз. Стояла темная августовская ночь, шел дождь, и было холодно. Окна закрыли. На водородном пламени горелки грелся чайник. Другов сидел за столом, склонившись над тетрадью с записками Макшеева. Ваня разбирал реактивы и упаковывал их в ящик. Вокруг шумел лес, и капли дождя стучали по окнам.
Неожиданно электрический свет погас.
— Вот беда! — воскликнул профессор.
— Где‑то были свечи. Надо их отыскать, — сказал Ваня и в полутьме двинулся к шкафу. Пламя водорода почти не освещало комнату.
