Сергей Абрамов - Искатель. 1978. Выпуск №3
— Неужели вы не понимаете разницы между допросом и товарищеской беседой? — говорю я. — Вы действительно помогли нам, и не только тем, что написали о происшествии в поликлинике. До этого разговора вы были в наших глазах лишь автором заинтересовавшего нас письма, теперь же мы узнали человека. Вот так, товарищ Ягодкин. Ну а сейчас мы займемся фотороботом.
Затем мы сообща создавали портрет иностранца. На экране в темном зале плыли перед нами высокие лбы, прически с короткой стрижкой, щеки с различной степенью пухлости, носы с горбинкой. Ягодкин отбирал, отвергал и подтверждал.
Наконец портрет составлен.
— Похож? — спрашиваем мы у Ягодкина.
— Никогда не думал, что могу описать его так наглядно.
На этом и заканчивается наша встреча.
5
Я решил сам съездить к ротному командиру.
Обмелевшая Москва-река, лиственно-хвойный лес по краям шоссе и в зеленой лесной глуби белый каменный корпус профсоюзного дома отдыха.
В кабинете директора, Жмыхова Андрея Фомича, все как в приемной врача. Письменный стол с креслом, два стула, диванчик; на стенках ни плакатов, ни лозунгов.
Встает за столом, пожимает руку, спрашивает:
— Только что приехали?
— Только что, — соглашаюсь я.
— А поместили куда? На первый или на второй этаж?
— На первый.
— В какую комнату?
— В вашу.
— Не понимаю.
— Я не отдыхающий, Андрей Фомич. Просто заехал к вам побеседовать. — И я показываю ему служебное удостоверение.
— Ого, — говорит он с уважением. — Простите дурость, товарищ полковник. Что же вас интересует в моей служебной деятельности?
— Не в вашей служебной деятельности, Андрей Фомич, а в вашем военном прошлом. Не помните ли вы своего однополчанина, старшего лейтенанта вашей роты Ягодкина Михаила Федоровича?
Жмыхов наклоняется ко мне, брови взлетают, в глазах удивление.
— Конечно, помню. Я встречался с ним и после войны. Он даже отдыхал у нас, товарищ полковник. А что случилось?
— Бросьте полковника. Меня зовут Николай Петрович. Ягодкин проходит у нас как свидетель по одному делу. И меня интересуют не его послевоенные, а именно военные годы. Как воевал, не был ли в окружении, ездил ли в командировки в другие части?
— Отлично воевал, два раза представляли его к награде. В окружении не был, как и вся наша часть. В командировки не ездил. Ничего подозрительного.
— Я и не ищу подозрительного, Андрей Фомич. Просто интересуюсь человеком как личностью.
— Но интересуетесь-то вы не мной, а моим подчиненным. А я знаю, где вы работаете.
Расспрашивать дальше было бессмысленно. Все совпадало с рассказом Ягодкина. Другая биография, другой Ягодкин. У него никто не крал биографии, как украли ее у моего друга.
Оставалось искать связного.
Нашли его быстро. Опознали, правда, неуверенно: похож, мол, но не очень, были сомнения и колебания. Но без малейшего сомнения опознали его в таможне Шереметьевского аэропорта. Им оказался некий Франц Дроссельмайер, представитель одной швейцарской часовой фирмы. Был в СССР недолго, ознакомился с нашим часовым производством и выяснил возможности коммерческих связей. Но опознали его по фотороботу все-таки слишком поздно: накануне он уже улетел на родину. В Москве был, оказывается, впервые. Ничем, кроме производства часовых механизмов, не интересовался, в театрах не бывал и встречался только с корреспондентом одной швейцарской газеты. Ничего особо интересного я не узнал, кроме одного поразившего меня обстоятельства. Дроссельмайер не говорил по-русски, он всюду объяснялся через переводчика. Мы нашли и этого переводчика, все подтвердившего: по-русски Дроссельмайер мог произнести только два слова: «спасибо» и «хорошо».
Так он или не он заходил к Ягодкину?
Я решаю выяснить это сам. Надо ехать к Ягодкину. Заехать ненароком, без приглашения, как бы проезжая мимо: больно уж он обидчив. Возвращался, мол, домой и решил заглянуть и поблагодарить его за помощь, да и показать не составленный нами совместно фоторобот, а подлинную фотокарточку Дроссельмайера. Он или не он побеспокоил Ягодкина в поликлинике?
На небольшой асфальтовой площадке возле его подъезда, где я оставляю машину, стоит еще одна «Волга» — голубая. Спрашиваю у старичка в подъезде: чья? «Ягодкина, — говорит. — Кому же еще такие машины покупать — деньжищ тьма. А вы к кому?» — «Да к нему же», — говорю. «Зубки, значит, сменить хотите, — ухмыляется старичок, видно до сплетен охочий. — Третий этаж. Квартира с медной дощечкой».
Подымаюсь без лифта — невысоко. Звоню. Колокольчик за дверью откликается звонко и весело.
Дверь открывает сам Ягодкин. Он в пижаме и теплых туфлях. Глаза блестят — или поспорил жарко, или выпил. Последнее подтверждает легкий винно-водочный ветерок, дохнувший из комнаты. Блеск в глазах сменяется недоумением, даже растерянностью, впрочем, тотчас же скрытой.
— Господи боже мой! — умиляется он. — Сам полковник Соболев удостаивает вниманием. Проходите, полковник, у меня насколько не прибрано: только что поужинал в теплой компании. Да вы не беспокойтесь, мы одни. Друзья и дамы уехали допивать в ресторан, а я остался дома, как видите. Не тот возраст. Сердце надо беречь. А пиджак снимите: у меня жарко.
Делаю первый вывод: уже постарался узнать мою фамилию, должность и звание. От кого, интересно?
Остатки ужина убраны. На столе никакой еды. Только шампанское, коньяк, лимонные дольки в сахаре, да еще джин и пепси-кола вместо тоника. Гостей, видимо, было много, судя по количеству бутылок и рюмок. Широко живет протезист с новенькой «Волгой» и таким интерьером: старинная мебель, вольтеровское кресло у телевизора…
— Может быть, коньячку выпьем? — предлагает Ягодкин.
— Не беспокойтесь, Михаил Федорович, — останавливаю я его. — У меня уже не тот возраст, и сердце тоже надо беречь. А о звании моем забудьте: у меня есть имя и отчество. Николай Петрович, к вашим услугам.
— Тогда чем обязан? — спрашивает он. В голосе уже сухость.
— Хочу поблагодарить вас, Михаил Федорович. Кажется, вашего посетителя мы нашли. Вот он, поглядите. — И я кладу на стол фотокарточку Дроссельмайера.
— Он! — обрадованно узнает Ягодкин.
— Вы уверены? — вновь спрашиваю я, положив фотографию обратно в бумажник.
— Несомненно, — уточняет Ягодкин. — Именно он.
— И говорил с вами по-русски? Без единой немецкой обмолвки?!
— И без акцента, — добавляет Ягодкин. — Ну а кто он, откуда?
— А это уже не ваша область, Михаил Федорович. Больше он вас беспокоить не будет. Кстати, от кого вы узнали о моей должности и фамилии?
