Альберт Цессарский - Чекист
— Силь-ный, держа-авный...
Чем ближе подходил царь, тем громче становилось пение. Наконец Митя увидел моложавого щуплого человечка в алом чекмене и черной папахе, танцующей походкой идущего по проходу.
— Их ссво князь Трубецкой! — восторженно зашептал учитель истории, приподнимаясь на цыпочки.
Прошли казаки царского конвоя, точно так же одетые, темноглазые красавцы, подобранные, как лошади, в масть — черные усы, черная бородка, черный чуб на лбу из-под папахи.
За конвоем двигалось нечто огромное, красное и бородатое, сверкающее золотом мундира, эполет, орденов; оно надвигалось неотвратимо, грузно и грозно. «Царь!» — мелькнуло у Мити. Таким он и ожидал его увидеть. Но разглядел над этой тушей незнакомое лицо с толстыми лоснящимися губами и услышал благоговейный шепот учителя:
— Их сссво граф Орлов!
Митя заглянул за эту гору мяса — надменный старик с пышными белыми усами шел, как манекен, не сгибаясь, глядя прямо перед собой. А за ним толпой двигались генералы в расшитых мундирах, господа в черных фраках... Царя не было! Но тут же учитель истории, почти теряя сознание от восторга, заклокотал, шипя и присвистывая:
— Импртрс... влчсс!.. Господа!.. Импртрс... влчсс... Господа, смотрите! Запоминайте!..
— Ах, да замолчите же! — с досадой оборвал его директор.
Митя снова оглядел процессию и только тогда заметил между графом Орловым и седоусым стариком невысокого коротконогого человека в серой солдатской рубахе навыпуск, подпоясанной солдатским ремнем, с полковничьими погонами. Маленькая голова его с ежиком рыжеватых волос прямо переходила в широкую шею. Он шел, неловко сутулясь, как-то несмело подаваясь правым плечом вперед, взглядывая по сторонам. В тот миг, когда его взгляд слепо скользнул по Мите, тот увидел, что глаза эти были мертвыми. Он узнал царя.
У входа в церковь Николая II встретили священники в светлых ризах. Один из них поднял и протянул вперед крест. Царь перекрестился широко, нарочито, чтобы всем вокруг было хорошо видно. Потом приложился к кресту. Священник громко и невнятно заговорил. Между тем в царской свите слышались разговоры вполголоса, чей-то приглушенный смешок.
Церемония у церкви кончилась, процессия повернула назад, к заводу. Вокруг стали кричать «ура». Пожарники кричали очень стройно, по взмахам руки капельмейстера.
Под аркой заводских ворот процессия задержалась — там опять говорили речи, кричали «ура». Потом все вошли во двор завода и гимназистам разрешили разойтись.
Бежицкие жители толпами шли от платформы. Было много пьяных. Один из них, высокий и худой, по виду рабочий, стоял, как мачта, раскачиваясь над толпой, хрипло кричал:
— Царя видел, братцы! Сподобился! Махонький! Жиру в нем нисколько! Вот вам крест!..
Щуплый городовой, ухватив рабочего за руку, пытался оттащить его в сторону. Вокруг кричали, хохотали, перекликались. Кто-то завопил:
— Царь от завода на станцию поедет! Чеши туда!.. — И часть жителей бросилась к станции Болва, где действительно уже стоял царский поезд.
Два гимназиста, жарко споря, остановили Митю.
— Медведев! Видал, как царский автомобиль выгружали? Спорим, какой фирмы! Он говорит, «Делонэ-Бельвилль». Как думаешь? Да ты постой!
Никогда еще этот белесый и пучеглазый Малалеев не был так противен Мите, как в ту минуту. Его отец, такой же толстый и пучеглазый, известный в Брянске купец и владелец целой улицы публичных домов, стоял тут же и, покачиваясь с пятки на носок, весело поглядывая на окружающих, покрикивал знакомым:
— Со светлым праздничком, господа!
Равнодушные, любопытные, пьяные, которым никакого дела нет до Петра, готовящегося отдать за них жизнь! Да и нужно ли им это? И что изменится, если сейчас будет убит коротконогий человечек с мертвыми глазами? Глядя на эту пеструю толпу людей, занятых зрелищем, Митя понимал, каким нелепым, каким смешным прозвучал бы сейчас выстрел Петра.
Митя быстро шагал к старому рынку, где в одном из закоулков снимали комнату Петр с матерью. Петр ни разу не приводил его к себе, и теперь он впервые вошел в крошечную выбеленную комнатку, в которой не было ни стола, ни скамьи. Два больших перевернутых ящика в углу заменяли кровать.
Он увидел на белой подушке голову женщины с крупным крючковатым носом и близко поставленными глазами, как у Петра. Виски под зачесанными назад седыми волосами запали, две глубокие морщины спускались от углов рта. Женщина лежала в черном платье поверх одеяла и строго и неподвижно вглядывалась в потолок над собой.
Митя смотрел на эту ужасающую бедность, о которой никто в гимназии не догадывался, и горло у него сжалось, он не мог сказать ни слова.
Прошло несколько секунд. Наконец женщина медленно повернула голову к двери.
— Что вам нужно? — голос ее прозвучал резко и неприветливо.
— Я хотел узнать, что случилось... Почему Пети не было сегодня в гимназии... — Митя топтался у порога, не решаясь войти.
— Вас прислал директор или учитель?
— Нет, я сам... Мы — товарищи...
— Глупости! В гимназии у него нет товарищей! — Она смотрела на Митю с ненавистью. — Говорите прямо, кто вас прислал.
— Честное слово, я сам! Вы не бойтесь! Вчера вечером он заходил ко мне...
Женщина неожиданно быстро села на кровати, прислонилась к стене. Теперь видно было, что она очень слаба или больна: она дышала неровно и с трудом. Но голос ее по-прежнему звучал резко и грубо.
— Вам хочется знать? Это не секрет. Сегодня ночью его арестовали и увезли в Орел. Что вам еще нужно?
— Я не должен был его отпускать! Не должен был! — с горечью воскликнул Митя. — Так глупо, так нелепо!..
— Вы знали?
— Да.
Она испытующе поглядела на Митю, презрительно усмехнулась.
— А, вы боитесь. Успокойтесь, он никого не назовет. Петр никогда не выдаст!
Ее манера говорить высокомерно, с нарочитым желанием обидеть вызвала в Мите глухое раздражение.
— С чего это вы придумали! Пришел, потому что хотел узнать... Может, помочь вам тут. Вот и все!
Женщина подалась вперед всем телом, заговорила скороговоркой, почти крича:
— Не нужно мне никакой помощи. Нечего сюда ходить. У меня нет стульев, чтоб принимать гостей. Не желаю никого видеть! Пропадите вы все пропадом с вашими делами и с вашей помощью!
Она стала раскачиваться из стороны в сторону и бросала Мите бессмысленные, злые и обидные слова.
— Не кричите, — тихо сказал Митя. — Ведь это Петя вчера вечером мне сказал, если что случится, зайти к вам... и помочь...
Женщина замолчала. Несколько раз она пошевелила губами, собираясь что-то сказать. Но из горла вырывался хрип, и она отворачивалась.
