Межесвет (СИ) - Федорченко Юлия

Они пронеслись через купол, город стремительно приближался. Белая ворона описала пируэт над взлетно-посадочной площадкой: витара, сидевшая на парапете и невозмутимо чистившая перья, подняла голову и крикнула ей что-то на птичьем. Морвена побледнела как полотно, но не успела она сказать и слово, как с легким хлопком Децима уменьшилась до нормальных размеров и проскользнула у Шадрена между ног.

Экзалтор, объятый ужасом, рухнул в седло из мягкой кожи. Морвена шумно приземлилась позади него, едва не сломав ему позвоночник. Обсидиановая корона съехала набок, ее одежда была в беспорядке, руки тряслись. Она оглянулась: вороны улетели, а предъявлять претензии витаре было бесполезно. Ее подчиненные не были как следует вышколены. Их матерью была кайле, не Морвена, и они прекрасно это понимали.

Мир за куполом наливался сумеречной синевой: они освободили свет, выпустили его из черной тюрьмы. Живоглот с довольным урчанием переваривал Ману. Морта парила рядом с архиведьмой и ждала, когда сможет забрать сосуд. В людском облике, с черными распростертыми крыльями за спиной она как никогда походила на ангела смерти. Девочка машинально коснулась рукой ожога на щеке и мгновенно ее отдернула. Больно. В мозгу возникла картинка: Шадрен на коленях, безмерное обожание в его взгляде, его отрывистый, страстный шепот. Морта стеснялась своего увечья, как будто это было нечто постыдное. Он не должен был видеть ее такой.

— Отнесешь? — спросила Нефела.

— Я? — удивилась девочка. — Не Нона?

Это было и честью, и испытанием одновременно. Морта считала, что старшая сестра справится с этим лучше. Нона не робела ни перед кем, будь то древние боги или сама Трехликая.

Странные опаловые глаза смотрели на нее в упор.

— Возможно, ты не любимица матери, — сказала Нефела, — зато чья-то другая.

Глава 31

(Летиция)

На этот раз все было иначе. Она не пересекала междумирье, темное пространство, заполненное цепями, под которым располагалась Колыбель. Не было ни слабости в ногах, ни легкого головокружения, не ощущалась нехватка воздуха. Летиция явилась сюда самостоятельно, прошла сквозь границу сна, перетекающего в реальность. Она интуитивно достигла нужного места, тогда как разум Ланна затянуло в круговерть образов и эмоций: туманных и четких, дивных и пугающих, как чужих, так и его собственных. Некому было указать ему дорогу. Возможно, путеводным маяком могло стать ее намерение, навязчивая мысль, которую нельзя было так просто отмести: нас двое, и мы останемся вдвоем. Но ничего такого не было. Она хотела прийти сюда одна, и ее желание исполнилось.

На развилке стоял покосившийся указатель, и дорог, на которые можно было свернуть, оказалось гораздо больше, чем пальцев на одной руке. Они исчислялись десятками. Летиция присела на корточки, подобрав платье, и провела рукой по черным буквам, выжженным на шершавой дощечке в форме стрелы. Она не сумела прочесть этот набор символов, как и подписи под изображениями бабочек в гримуаре, но зоркий глаз уловил явное сходство между тем и другим. Они принадлежали к одному и тому же языку, и на этом языке произносили заклинания. Великая сила дана словам: быть острыми, как бритва, мелодичными, словно песнь, высекать сострадание и гасить любовные костры, призывать бури и предотвращать катастрофы. Верное слово и есть не что иное, как магия.

Госпожа ди Рейз очень хотела понять, что там написано, ей было позарез нужно это знать. Сверни не на ту дорогу, не в ту сторону, и можно лишиться всего: сил, жизни и памяти. Она снова напряженно вгляделась в надпись и смотрела, пока не начали болеть глаза. Тогда Летиция вздохнула и шлепнулась наземь, запрокинув голову и сомкнув веки.

Несколько минут передышки позволили ей по-другому взглянуть на проблему. В одни миры ее уж точно не пустят, она наткнется на невидимую стену или нечто подобное, в других она мгновенно погибнет. Значит, нужно смотреть и исследовать, не отходя далеко. Все еще сидя на земле, Летиция посмотрела влево. Мутная пелена тумана, сквозь которую виднеется дорога. Тропа — и больше ничего. Она продолжала смотреть, и сквозь серую мглу проступили два черных силуэта: их ноги покачивались в паре футов от земли. Висельники, чей пол или возраст она не смогла определить благодаря скрывавшим их теням, да и не хотела этого, держались за руки. Смерть не смогла их разлучить. Летиция с трудом отвела взгляд.

Справа доносилась музыка, от которой ноги сами пускались в пляс. Госпоже ди Рейз невольно пришли на ум зазывные трели элле, и она не решилась подойти ближе. Меньше всего ей хотелось попасть под действие танцевального заклятья.

Точно на севере находился обрыв, уходящий во тьму, а за ним не было ничего. С некоторых пор Летиция вконец избавилась от страха высоты, поэтому без лишних колебаний подошла к самому краю и глянула вниз. Чуть ковырнув землю носком сапога, она сбросила в пропасть несколько влажных комьев, чтобы проверить, реальна ли дыра или это всего лишь обман зрения. Затем отцепила от пояса одну из побрякушек и точно так же скормила ее бездне. Стекляшка, сверкнув одной из граней, исчезла в темноте провала, а спустя секунду отозвалась жалобным звяканьем. Она как будто отскочила от чего-то, только чтобы опять налететь на препятствие. На мгновение мрак чуть рассеялся, словно пропасть озарило бледным светом, и она увидела то, что хотела: сотни, тысячи раскачивающихся цепей, а на них — прозрачные клети с каркасом из стекла. Каждый раз, покидая свою реальность благодаря чужой воле, ты ступаешь в пропасть и паришь над миром спектральных тюрем, узилищем для тех, кто познал Ману. Кто сказал, что за мудрость не надо расплачиваться? Он ошибался.

Летиции было рано ложиться в Колыбель. Она вернулась к указателю и угрюмо смотрела на надписи на досках, практически утратив надежду, когда поняла, что читает.

Знание порождает знание. На самой дальней, самой кривой и закопченной стрелке из всех было выцарапано: Долина Аш. Летиция улыбнулась сама себе, сделала шаг в нужную сторону, и на плечи ей опустился плащ, черный и невесомый, как тьма. Со вторым шагом левое бедро ощутило непривычный вес меча, а на третий в ладонь, обтянутую перчаткой, легла яркая звезда. Лоскут бархата, половинка ножниц, павлинье перо: тепло, защита и свет.

Она уверенно прошла сквозь стену ледяного воздуха, и когда зеленоватая дымка рассеялась, госпожа ди Рейз узнала, что не ошиблась в своих предположениях. Земля здесь была не выгоревшей, просто темной, как грунт, и очень влажной. Под сумрачно-лиловым небом, насколько хватало глаз, простилалась черная степь, всюду виднелись низкорослые растения: их ярко-бирюзовые стебли сплошь усеивали терновые шипы, а листья окаймляли тонкие острые иглы. На многих были цветки без завязи тусклого серого цвета, едва заметные на фоне побегов. Кое-где почва была изрыта мелкими зверьками вроде мышей или кротов. Летиция не успела и глазом моргнуть, как маленькая тень прошмыгнула мимо нее и юркнула в норку, откуда продолжала внимательно наблюдать за девушкой. Наружу торчал только влажный нос.

А потом она услышала песню. Ее исполнял хор детских голосов, тягучих и мрачных, и, как будто этого было недостаточно, девушка вдруг поняла, что увязла по щиколотки и болото держит ее крепче, чем железные кандалы. Лезвие меча было поразительно тонким и выполнено из легчайшего металла, а вот вес гримуара, как почудилось Летиции, превышал тяжесть ее тела. Книгу следовало оставить здесь, дать ей уйти в землю.

Красивый мотылек летел на свет

Нарушив всех времен обет

Ведь каждому известно

(детству вопреки)

Что в пламени сгорают мотыльки

Хотелось выбраться из сна ему

Не мог он возвратиться в темноту