Наруто: Песчаный оборотень - Fomcka2108
Кулаки мужчины были сжаты, а он сам неотрывно следил за языками огня, изредка шевеля губами. В конце концов Кэтсеро пришёл к какому-то выводу и, вскинув голову, он внимательно посмотрел на меня.
-Что хочешь?
-М?
-За Хьюгу? На что обменяешь?
-Мммааа… Даже не знаю, — почесав подбородок, я прикинул в голове, что же мне может дать мой старый товарищ, но толком так ничего и не пришло, — техники? Или может какие-нибудь навыки необычные? То, чего нет в общем доступе?
По итогу ляпнул настоящую банальность.
-Хорошо, есть кое-что, что точно тебя заинтересует.
Встав со своего места, парень впопыхах метнулся до своей палатки, задорно капаясь в куче рюкзаков, которые носили его марионетки. Найдя наконец то, что искал, он практически бегом вернулся ко мне, протягивая скрученный свиток, на котором виднелась печать клана Широгане.
На самом деле я бы мог отдать её и просто так. Не было никакого желания возиться и заниматься печатью девчонки. Да и брату отдавать не хотелось. Обида на его попытку убить Ханако ещё не прошла, так что передать Хьюга Кэтсеро было отличным вариантом.
Взяв протянутый свиток, я с поощрительного кивка друга распечатал, открывая перед собой перечень техник и тренировок. Нити чакры, основы практик кукловодов и многое другое…
-Достойная плата, — честно говоря, я был крайне удивлен, ведь Кэтсеро расплатился со мной не банальщиной с тупыми отписками, а настоящим раритетом, который включал в себя знания уничтоженного клана Чикамацу, — уверен, что хочешь отдать это мне?
-Да… Пфф… Я верю тебе и это… Справедливая цена…
-Да будет так. Я обещаю никому не рассказывать или передавать содержимое свитка без твоего согласия.
Кивнув на мои слова, парень будто бы сбросил тяжелую ношу с плеч. Усевшись перед костром, он расслабленно запрокинул голову назад, вглядываясь в ночное небо. Было интересно наблюдать за подобными переменам. И не только я с крайним интересом смотрел на подобное зрелище. Вечно смурной и не разговорчивый, сейчас Кэтсеро был сам на себя не похож. Я был даже уверен, что под маской он улыбается.
(На бусти 48 глав, а ещё у меня есть свой оридж. Заходите, хотя бы посмотрите)
Глава 36
Перелистывая дневник вражеского командира, я возвышался над небольшой грудой тел, которую скоро должны были запечатать в свиток и отправить в Суну. Наука не стояла на месте и с момента объединения знаний разных кланов, она широко шагнула вперёд, позволяя раскрывать секреты тел даже мертвецов.
Мои сухие пальцы соскальзывали с мятых страниц, исписанных личными переживаниями и рассуждениями. Каждая строчка отдавалась эхом мыслей её владельца, рассказывая мне о нём больше, чем любой допрос.
Кривые буквы, с трудом ложившиеся в ряд, резкие штрихи и много помарок, но слова... Слова, написанные в этом маленьком причудливом дневнике, они брали за душу и заставляли сердце сжиматься от боли и неприятного осознания, что листовики такие же люди.
Маленький блокнот был потрёпан, а его уголок пропитался кровью, оставляя на страницах разводы тёмного, практического черного, оттенка.
Среди страниц я нашёл несколько маленьких вкладышей, аккуратно свёрнутых, но с изломанными границами в местах надлома. Замусоленная картинка, с отпечатками пальцев, грязи и другими обыденными для войны вещами.
Развернув самый первый, я на мгновение потерял дар голоса, молча всматриваясь в кривой рисунок, раскрашенный яркими тошнотворными цветами. Аляповатые фигуры родителей, держащих за руки своего ребёнка, и множество деревьев с пышной листвой.
В горле собрался крохотный ком, а пальцы непроизвольно сжали рисунок, сдавливая и деформируя старую хлипкую бумагу. Паутинка трещин расползлась по ней, будто бы разрубая семью на куски и оставляя крохотную фигурку ребёнка одного.
Бережно сложив рисунок обратно, я попытался отстраниться от эмоций, задрав голову к небу, следя за поднимающимся дымом костров, в которых сжигали тела простых людей и их личные вещи.
Не было никаких эмоций, ведь война забирала жизни с обеих сторон, но этот рисунок в дневнике становился очередным маленьким камушком на огромной чаше весов.
Покачав головой, я вернул взгляд к потрёпанному блокноту, осматривая его корочку со всех сторон. Когда я только нашел его, то вытащил из ослабевших рук врага, не особо заморачиваясь с внешним видом дневника и сразу открывая его по середине.
Тонкий слой кожи покрывал книжечку. Покрытый царапинами и стёртый в местах, где крепкие пальцы прежнего владельца держали его, когда он находил минутку отдыха, чтобы изложить собственные мысли или вспомнить о доме.
Перевернув дневник, я почувствовал, как на губах вылезает тусклая улыбка. С обратной стороны ярко пестрели рисунки в похожем стиле, с кучей красочных цветов, несовместимых цветовых гамм и кривоватых текстур.
Проведя шершавыми пальцами по давно впитавшимся штрихам карандаша, я вспомнил, как в детстве Маки часто рисовала углём на стенах.
Маленькая проказница изводила нашу няньку, часто портя белые стены своими художествами, но всякий раз продолжала, ведь перед тем, как попасться, она всегда успевала показать своё творение мне и братьям, хвастаясь и спрашивая нашего мнения.
Надувая от гордости щёки, сестра радостно прыгала вокруг нас, тыкая маленьким пальчиком в стену, на которой красовались точно такие же рисунки, как и на дневнике, только в тёмных тонах разного оттенка. Она старалась, с упертостью и решимостью пыталась передать свои мысли на
