Анатолий Днепров - «Мир приключений» 1963 (№09)
— Рабочий?
— Так точно! — Маленький ответно лихо козырнул. — Рабочий, образование среднее, судимостей не имею, приводов тоже, холостой, двадцать три года.
— А вы не ломайтесь, — строго посоветовал сержант.
Высокий парень вытащил из внутреннего кармана серого пиджака студенческий билет и подал сержанту. И тоже насмешливо козырнул. Студент первого курса филологическою факультета Жорж Юзбашев.
Третий молча протянул паспорт — Лаврентий Бабурян.
— Так. — Сержант вернул документы. — Вы такси брали?
Он заметил, как торопливо, украдкой переглянулись друг с другом эти ребята. Юзбашев вдруг облегченно захохотал:
— Вот, оказывается, в чем дело! Честный таксист не только смылся, он еще и нажаловался!
— Почему не произвели уплату за пользование таксомотором?
— Сейчас произведу уплату, — сказал маленький Гарник Мисакян. Он достал деньги, отсчитал сколько надо и протянул сержанту. — Но, между прочим, не стоило бы производить, потому что была команда — ждать, а он ждать не стал, испугался чего-то и уехал, а пассажиров бросил…
Сержант с улыбкой пожал плечами. Как можно не платить! Это непорядок. Парень, конечно, шутит. Но чем же эти веселые ребята испугали шофера такси? Почему он требовал задержать их, проверить у них документы? Ну какие же ото бандиты? Какие хулиганы? Самые обыкновенные веселые компанейские ребята…
— А что же все-таки, граждане, вам понадобилось в мраморном карьере?
Жорж Юзбашев округлил глаза:
— Разве туда запрещено ездить? Мы не знали.
— Почему запрещено? Просто нечего там делать.
— А у нас дело нашлось: мы выпили там бутылку маджари, — сказал Гарник, — за успех начатого дела выпили. Милиция не возражает?
Сержант почувствовал, что от ребят в самом деле чуть попахивает молодым винцом. Он вскинул регулировочный жезл:
— Ладно, проезжайте!
Все трое дружно и весело козырнули ему в ответ.
Трехтонный грузовик идет по городу.
— Честно говорю, ребята: я испугался!
— Ерунда! Сразу стало ясно, что это таксист нажаловался.
— Не нужно было запугивать его, а просто тихонько расплатиться и отпустить.
— Нет, очевидно, мы и сами не замечаем, что начали вести себя подозрительно. К чему это молчание, угрюмые взгляды? Надо жить так, как будто перемен не будет. И никаких глупостей. Я считаю, что это было нам как бы первое предупреждение, и мы еще спасибо должны сказать пугливому таксисту.
— Ладно, ребята. Хватит болтовни. Гарник должен доказать, что знает самолет. Теперь важно только это. Словам я больше не верю.
— Могу доказать. Завтра на местных линиях работает Борис Махмудов. Ровно в семь утра сбор на аэродроме. Кто приедет первым, берет три билета на чужие фамилии. Устраивает вас это?
— Вполне.
— До завтра!
Глава IV
В какую бы компанию, на какую бы вечеринку ни попал пилот гражданской авиации Борис Махмудов, его неизменно выбирали тамадой — руководителем стола. Он умел произносить приятные для всех тосты, умел пить и не пьянеть, умел улаживать ссоры, если они возникали.
Город был полон его друзей, хотя очень часто при новой случайной встрече ему бывало трудно вспомнить, как зовут человека, считавшегося его другом.
Недавно на одном дружеском кутеже, где Борис неутомимо провозглашал красивые тосты за всех знакомых и незнакомых (в Армении полагается за каждого из присутствующих выпить отдельно), к нему подсел щуплый паренек. Через пять минут они уже хлопали друг друга по спине, вспоминали общих приятелей, беспрестанно чокались и по счету «три, четыре» баритоном и тенорком заводили песню, которую тут же подхватывали все сидящие за столом. Махмудов постучал вилкой по стакану, поднялся и потребовал внимания:
— Бывает так, что знаешь человека долго, а любишь мяло. Но бывает наоборот — знаешь мало, а чувствуется, что будешь его любить вечно. Про кого я говорю?
Он склонился к новому знакомому и тихонько осведомился, как его зовут.
— Я говорю о нашем дорогом и на все сто процентов замечательном парне Гарнике Мисакяне. Я пью за его душу — широкую, как Черное море. Кто его не знает — пусть узнает, кто еще не любит — пусть полюбит. Как тамада данного стола предлагаю выпить этими маленькими бокалами за большую дружбу и красивую любовь!
Домой пошли вместе.
— Ты повелитель воздуха, смелый сокол, король скорости и хозяин жизни, — пьяно объяснял Борису его новый друг. — А кто я? Ничтожество.
— Ну почему же ничтожество? — возражал летчик.
— Это я сам про себя так говорю. А если ты мне это скажешь, я тебя ударю. Понятно?
Вполне тебя понимаю. Гарник не слушал приятеля.
— Вот я кончил в прошлом году медицинское училище. По специальности не работаю. И не буду. Почему? Ты спрашиваешь, почему? Ну сколько может у нас зарабатывать выпускник медучилища? Две копейки, да? Это не для меня. И, куда бы я ни ткнулся, жизнь ставит мне копеечный предел. Понятно? На что же мне надеяться? Скажи! А ведь и душе у меня тоже есть крылья!
Борис сказал нравоучительно:
— Самое главное — чтобы душа била широкая.
— Ведь я тоже мечтал летать!
— Ну и не огорчайся, это тебе доступно, только захотеть.
— Говоришь! Ты сам на каком летаешь?
— Хотя ты и назвал меня королем воздуха и так далее, но я летаю всего лишь только на «Як-12». Так называемые местные маршруты. Туда-сюда по нашей Армении. В общем, твой друг пока что не сокол, а воздушный извозчик. Но можешь не сомневаться, что в дальнейшем ты еще услышишь кое-что о своем друге Махмудове.
— А трудно управлять твоей машиной?
— Что «трудно»! Если интересуешься, приходи как-нибудь на аэродром, я тебе все покажу. Уж машину-то, во всяком случае, я знаю как бог!
Борис Махмудов быстро забыл бы об этом разговоре, если бы три дня спустя не наткнулся в аэропорту на своего нового приятеля. Он удивился:
— Ты как сюда попал? Летишь куда-нибудь?
— Даже и не собираюсь. Но ведь как будто меня кто-то пригласил прийти взглянуть на чью-то машину…
Летчик ничуть не смутился:
— Очень хорошо помню, кто тебя приглашал. Это я тебя приглашал. Верно?
Он двумя руками пожал ладонь приятеля и кивнул а сторону самолета, стоящего неподалеку на траве:
— Залезай туда, друг, и располагайся. Это и есть воздушное такси Бориса. Махмудова. Я сейчас вернусь, только за папиросами смотаюсь.
Гарник полез в самолет. Все тут ему было интересно. Он внимательно огляделся, стараясь вобрать и удержать в памяти то, о чем нужно будет рассказать друзьям. Как хорошо, что самолет четырехместный — одно место предназначено летчику, три остальных — пассажирам. И притом — вот что интересно! — специальной пилотской кабины нет. Сиденье летчика ничем не отгорожено от мест, купленных пассажирами.
