Александр Кулешов - Голубые молнии
Но генерал Павлов не удивлялся. Он хорошо знал Ладейникова, знал Красина, а главное, великолепно знал десантников. Это были солдаты, привыкшие к труду. Приземляясь в тылу врага, они знали, что их ждет, знали, что от быстроты и прочности возводимой обороны зависела их жизнь и, что важнее, успех операции.
На что другим войскам, как правило, отводились дни, здесь давались часы. Что другие могли осуществлять заранее, в глубине обороны, десантники обязаны были организовать сразу, едва спустившись на землю, а частенько и под огнем.
Нет, оборона была крепкой. И мимолетная улыбка скользнула по тонким губам Павлова.
Но, обратив взор левее, он перестал улыбаться. Наступающий противник выглядел внушительно. Насколько хватало глаз, все поле, упиравшееся в левобережные лесные массивы, было покрыто танками и пехотой. А у опушки леса, откуда вытекало все это стальное и человеческое море, виднелись десятки орудий, минометов, ракетных установок, занимавших позиции и уже успевших открыть огонь.
Силы явно неравные, превосходство атакующих было значительным.
— Выдержат? — спросил генерал Гофмайер, дотоле молча взиравший на развернувшуюся перед ним картину боя.
— Выдержат, — уверенно ответил Павлов.
Вот и весь разговор.
Руководитель учений постоянно связывался с командующими сторон. Он знал, что «северные» рвутся вперед. Их танковые и моторизованные колонны стремительно движутся к реке, не останавливаясь ни на минуту, без передышки, без устали.
Солдаты уже сутки не видели горячей пищи, ели сухой паек на ходу, не вылезая из танков и грузовиков.
А командир сил прорыва генерал Национальной народной армии Рутенберг все наращивал темпы движения...
Наблюдательный пункт руководителя учений жил напряженной жизнью. К площадке под горой, где на высокой мачте плескался белый флаг, без конца подъезжали машины, у штабных автобусов суетились офицеры и посыльные, полевые радиостанции рассылали приказы и собирали доклады, то и дело появлялись и исчезали посредники... К станции Кингбаум подъезжали дрезины, мотрисы, даже специальные вагоны с генералами и старшими офицерами.
Словом, все кипело не только на поле боя.
А там происходило следующее.
Тапки «южных», проникшие в крайний лесной массив, тот самый, что, по их расчетам, не был заминирован, начали «взлетать на воздух». Это внесло в ряды наступавших некоторую растерянность. Танки отступили, пехота залегла. Начался артиллерийский и минометный обстрел оборонительных позиций десанта.
Обстрелу подверглись и минные заграждения. Через час новая танковая атака, но она также не имела успеха: минные поля были установлены в несколько рядов.
За танковыми последовали пехотные атаки, новые артобстрелы и снова атаки.
Но десант держался. В одном месте «южным», казалось удалось наконец прорваться. Три танка и до роты пехоты чудом проскочили. Но солдаты Копылова заткнули брешь. Артиллеристы прямой наводкой уничтожили танки, саперы под огнем вновь установили мины...
Наступил вечер. Десант держался.
Опустилась ночь. Понеся тяжелые потери, десант продолжал держаться.
Артиллерийский обстрел «южных» моста не повредил.
Под покровом ночи атакующие попытались провести разминирование. Но десантники беспрестанно освещали небо ракетами и держали под обстрелом минные ноля. Незаметные для противника, укрывшиеся в одиночку в лесу и на поле, снайперы, гранатометчики уничтожали саперные группы.
Красин не только оборонялся, он нападал.
Взвод разведчиков Копылова получил задание проникнуть в район сосредоточения танков противника, уточнить расположение его сил и по возможности произвести диверсию, внеся сумятицу и неразбериху.
Сначала быстрыми перебежками, а потом ползком разведчики двигались вперед.
Сосновскому, Ручьеву, Дойникову это изрытое, покрытое кустарником поле было теперь хорошо знакомо. Они недаром исколесили его днем на своей боевой машине.
По сколь иным оно представало ночью! Какие-то незаметные колючки, которые резали руки, рытвины, в которых застревала нога, камешки, о которые стукались автоматы...
Трассирующие пули цветными пунктирными нитями протягивались над их головами, зеленый, мертвенный свет ракет то и дело заливал все кругом, и черные кусты казались тогда непреодолимым, страшным препятствием, сгустками колючей проволоки.
Где-то грозно урчали моторы. Ночной ветерок доносил запах разогретого металла, бензина, пороховой гари, заглушавший аромат близкой, у самого лица, росистой травы, сырой свежей земли. Десантники ползли бесшумно и быстро, скользя по мокрой траве.
Глаза, научившиеся видеть в темноте, выхватывали силуэты танков, точно засекали батареи. Цепкая память фиксировала все, что видел глаз. Линия дозорных осталась позади, разведчики были теперь в расположении врага.
Они не разговаривали. Короткого жеста было достаточно, чтобы понять друг друга.
Сосновский рубит воздух рукой. И вот уже Щукин змеей проскальзывает под танк, крепит к его огромной, нависшей над ним туше свою «толовую шашку», метит белым меловым крестом.
А Дойников, сопя, работает по соседству — Дойников хват, лучший подрывник роты!
Когда вся взрывчатка израсходована, торопливо уползают. Детонатор, который подаст посредникам сигнал о том, что танки «взорваны», сейчас сработает. Но сначала должен сработать другой. И вот в ночи раздается глухой хлопок. Это Ручьев, Хворост и другие ребята вывели из строя командный пункт танкового батальона.
Они нащупали его еще по дороге, но слишком много там было людей, чтобы рисковать.
А вот теперь удалось. Сняли часовых, захватили карты, документы, «уничтожили» трех офицеров, а четвертого, связанного и «оглушенного», здоровяк Ручьев тащит на себе «домой».
Посредники, улыбаясь, объясняют огорченным штабистам, в чем их ошибка. А разведчики уже ползут обратно под ураганным огнем взбудораженных взрывами танкистов.
С ними ползет капитан-посредник — он определит, понесут ли десантники потери на обратном пути.
«Языка» доставляют Красину в штаб. Здесь никто не спит. Офицеры трут покрасневшие от бессонницы глаза. Красин, как всегда деятельный и оживленный, с выросшей за ночь черной щетиной на подбородке, отдаст распоряжения, принимает доклады: необходимо перебазировать артдивизион, создать ложные позиции, предугадать замыслы противника, который наверняка и первые же утренние часы что-нибудь предпримет; нужно подсчитать боезапасы, эвакуировать «раненых», организовать еще диверсию, вроде той, какую только что устроили копыловцы. Нужно, нужно, нужно...
