Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко
Что-то неуловимо изменилось в позе Асаль, и Юльдра, безошибочно уловив это краем глаза, предпочёл не говорить больше ни слова об ушедшем к шикшам жреце с родимым пятном на щеке.
— Асаль, шикши — твари. Это определённо. Их не привести к свету.
— Тем более не о чем с ними говорить!.. — глухо ответила жрица. — Но я думаю, это лишь ты не можешь привести их к свету. Ты не можешь привести к свету никого, посколь ты сам уже наполовину тварь. И ты потакаешь тварьской стороне шикшинской натуры в надежде получить поддержку на толковище, но своей слабостью лишь множишь мрак и неправильность, и гнусность, и ужас! Ведь ты отдал им не только Меченого Тьмой, но и Цостама, и ту малышку, и…
— Шикши уверили, что наши братья живы. Я своими глазами видел Меченого Тьмой. Шикши спасают их от неминулой смерти.
— Только Меченый Тьмой сам выбрал такое спасение. Другие не выбирали. Ты выбрал за них, ты выбрал ввергнуть их сердца в тварьский мрак, по которому они будут скитаться вечность, не в силах отыскать потухший осколок солнца.
Юльдра хотел возразить, но Асаль продолжала горячечно шептать:
— Как можешь ты быть верховным жрецом, с таким-то чёрным сердцем? С твоим тварьским проклятым талантом, которому ты потворствуешь, вместо того чтоб выжигать его из своей сущности? Как можешь ты привести к свету кого бы то ни было, если внутри тебя — бесконечный мрак?
И она ушла, не дожидаясь ответа.
Юльдра долго-долго стоял, морща лоб и что-то беззвучно бормоча, и отвечал невпопад жрецам, которые к нему подходили, а потом ушёл в свой шатёр, отыскал в сундуке бутылку с вымороженным вином и надолго присосался к горлышку.
Глава 19. Вдребезги
Золотой дракон тащил под мышкой ребёнка лет трёх. Ребёнок вырывался. Боролся молча, ожесточённо и безуспешно, барахтая в воздухе ногами и мотая головой, как взбесившийся конь, бодал дракона в бок и пытался укусить, но не доставал. В руках малыш держал зеркало. Он не кричал, не пищал, ничего не говорил, только хрипел, кряхтел и пускал слюни на листвяную подстилку. Лицо его было сосредоточенным — ни тени испуга или злости, только собранность, как при решении сложной задачи: как бы вырваться из железной хватки золотого дракона, который несоизмеримо выше, сильнее и тяжелее?
— Вот, — Илидор дотащил свою буйную ношу до лагеря и поставил малыша перед Фодель.
Ребёнок, не меняя выражения лица, покрепче впился обеими руками в зеркало и принялся ловить солнечные лучи, чтобы пускать зайчиков. Солнечные лучи не ловились, прятались за облаком. Фодель едва удостоила ребёнка взглядом — выжидающе смотрела на дракона.
— Я его поймал в подлеске, — сердито пояснил тот. — Он, кажется, собирался уйти в чащу носить свет отца-солнца или какой кочер… я хочу сказать, тут кто-нибудь вообще смотрит за детьми?
— Смотрит? — с улыбкой переспросила Фодель. — Да, конечно, ты же видел, у детского шатра…
— Но этот детёныш уже который раз уходит от детского шатра! — негодовал Илидор. — Ещё на вырубке я много раз видел, как он шатается кочерга знает где! Я видел его на поляне у озера, один раз он учапал аж к кромке леса и потом вернулся обратно с Рохильдой, а…
Фодель улыбалась и смотрела на дракона с приветливым интересом, во взгляде её ясно читалось: «Ну-ну, мой друг, а в чём же суть?».
— Что, всем наплевать, что ребёнок куда-то уходит?
Он подтолкнул малыша к детскому шатру. Тот сделал шажок вперёд и два назад. Всё его внимание было поглощено облаком, за которым пряталось солнце.
— Аадр, сын Латьи, считает, что уже достаточно велик, чтобы познавать мир за пределами известного, мой друг, — мягко проговорила Фодель. — Это значит, что Аадр, сын Латьи, уже достаточно велик для этого.
— Вы что тут, ополоумели в кочергень? — рассердился Илидор. — У Аадра, сына Латьи, мозги размером с орешек! Он же потеряется в этом лесу навсегда, вы его с собаками не отыщете, тем более нет у вас собак! Вы зачем его три года растили или сколько там — чтобы теперь в чащобе потерять?
Фодель смотрела на дракона с улыбкой. Дракон смотрел на Фодель как на безумную.
— Друг мой, дети солнца не ищут одиночества, они ищут компании. Как ты сам отметил, Аадр всегда оказывался рядом с другими — с Рохильдой, с тобой или с Йерушем…
— Но мы кочерга знает в каких дебрях сейчас! Тут волки воют! Грызляки ползают! Тут, может, носятся шикши! А если Аадр притопает к ним?
— Тогда Аадр принесёт шикшам свет отца-солнца.
Дракон медленно моргал и таращился на Фодель, силясь поверить, что услышал именно то, что услышал.
Солнце наконец вылезло из-за облака, и Аадр, сын Латьи, немедленно пустил солнечного зайчика дракону в глаз.
— А если это окажутся буйные шикши? Они вроде не очень-то хотят, чтобы им несли свет! А если шикши свернут ему шею? — утирая слёзы, с надеждой спросил дракон.
Аадр, сын Латьи, обошёл Илидора с другого бока и пустил ему солнечного зайчика в другой глаз. Илидор выругался. Фодель приветливо улыбнулась. Аадр старательно ловил новый солнечный лучик, а облако играло с ним, то пряча лучики, то показывая их на миг-другой.
— Тогда Юльдра снова будет говорить об этом с первым предводителем шикшей, который встретится на нашем пути. В каждом сообществе есть свои твари, и Храм будет узнавать, как шикши относятся к своим тварям. Так мы сумеем точно понять, кто есть шикши по существу своему, поскольку сейчас нет в этом ясности, сейчас шикши ведут себя и так, и эдак, сейчас Юльдра видит в них и много тварьского, и много светлого.
— Отличный способ проверки — отправить им на съедение ребёнка! Долго придумывали?
Жрица опустила взгляд, и Аадр тут же врезал ей в глаз солнечным зайчиком.
— Если беда есть, то она непременно до кого-нибудь доберётся — так ли важно, до кого именно?
Илидор появился на свет в кладке эфирных драконов, которые раз в десять лет откладывают четыре-пять яиц, и каждый вылупившийся из яйца драконыш — даже не на вес золота, а на вес кое-чего несоизмеримо более ценного — целой драконьей жизни, огромной, прекрасной и почти вечной драконьей жизни. У Илидора не было ни малейшего шанса принять мысль, что при помощи
