Уилбур Смит - Глаз тигра
Теперь я мог сосредоточиться на собственной безопасности, прежде чем следовать за Шерри. Акула, казалось, пришла в себя после действия заряда и вместо безумного вращения, снова принялась описывать знакомые мне зловещие круги. Она начала с широких заходов, постепенно сужая их. Я посмотрел на часы и увидел, что наконец-то могу начинать последнюю стадию подъема.
Я медленно поплыл вверх. Агония судорог все еще была свежа в моей памяти, но акула-убийца наступала все ближе и ближе.
За десять футов от дна вельбота я снова остановился. Акула тоже действовала осмотрительно, видимо, помня недавний удар в горло. Она прекратила кружение и застыла на месте, будто опершись на крылья грудных плавников. Мы смотрели друг на друга с расстояния в пятнадцать футов, и я чувствовал, как это огромное синее чудовище напряглось для финальной атаки. Я вытянул руку с копьем и осторожно, чтобы не спровоцировать акулу, подкрался к ней ближе, пока заряд не оказался в дюйме от узких прорезей ее ноздрей в нижней части носа. Я нажал спуск, и акула отскочила назад, почувствовав шок заряда. Затем она в бешенстве описала широкую дугу, а я бросил копье и сделал рывок к поверхности. Подобно раненому льву, которого полученные раны заставляют бороться еще отчаяннее, акула пришла в ярость и устремилась на меня, жадно раскрыв пасть, огромная, как синяя гора. Я знал, что на этот раз ее остановит только смерть.
Достигнув поверхности, я увидел, что Чабби уже ждет меня. Его коричневые пальцы свисали в воду, как гроздь бананов, и в этот момент моя любовь к нему была безгранична. Я поднял руку над головой, предлагая ее Чабби. В те мгновения, когда акула бросилась, чтобы преодолеть последние несколько футов, что разделяли нас, я почувствовал, как пальцы Чабби сомкнулись у меня на запястьях. Затем вода вокруг меня взорвалась брызгами. Чабби изо всех сил тянул меня за руку, а вокруг колыхалась взбудораженная акулой вода. В следующее мгновение я лежал на спине на палубе вельбота, вытащенный прямо из-под носа ужасного животного.
– Какие у тебя милые ручные создания, Харри! – стараясь ничем не выдать своих настоящих чувств, спокойно произнес Чабби.
Я обернулся к Шерри. «А ты о’кей?» – крикнул я, увидев, что она все еще мокрая и бледная, сидит на корме. Она кивнула. Я сомневался, что она была в силах заговорить. Мигом отстегнув ремни акваланга, я сбросил с себя тяжелые баллоны.
– Чабби, приготовь-ка нам что-нибудь сильнодействующее, – крикнул я, снимая маску и ласты, и вглядываясь в воду за бортом вельбота.
Акула все еще вертелась поблизости, описывая в ярости круги вокруг лодки. Она поднялась близко к поверхности, и ее спинной плавник полностью торчал из воды. Я знал, что она без труда может пробить обшивку нашего вельбота.
– Боже мой, Харри, какая она отвратительная, – наконец обрела дар речи Шерри, и мне было понятно, что она чувствует. Я ненавидел отвратительную рыбу еще больше после пережитого, но мне надо было отвлечь ее от прямой атаки.
– Анджело, дай-ка мне нашу мурену и нож! – крикнул я, и он протянул мне холодное склизкое тело. Я отрезал от него десятифунтовый кусок и бросил в омут.
Акула развернулась, чтобы схватить добычу. Она мгновенно проглотила предложенный ей кусок, задев при этом вельбот. Лодка и мы в ней закачалась из стороны в сторону.
– Поторопись, Чабби! – закричал я и подкормил акулу еще одним куском. Она приняла его с готовностью голодной собаки, метнувшись под днище вельбота и толкнув нас снова. Вельбот резко покачнулся, так что Шерри взвизгнула и вцепилась в борт.
– Готово! – крикнул Чабби, и я протянул ему кусок мурены длиной около двух футов. Брюшная полость рыбы была раскрыта, будто сумка.
– Положи внутрь заряд и привяжи его там, – посоветовал я ему, но он только усмехнулся.
– Эй, Харри, а мне это нравится!
Я прикармливал акулу ломтиками мурены, а Чабби аккуратно начинял взрывчаткой кусок рыбы, к которому была прикреплена изолированная медная проволока. Он протянул мне устройство.
– Присоедини все это к цепи, – сказал я, намотав десятки витков себе на руку.
– К залпу готов! – осклабился Чабби, и я бросил нашпигованный взрывчаткой кусок мурены навстречу акуле. Она стремительно бросилась к нему, блестя синей спиной из воды, и проглотила наживку. Одновременно провод начал разматываться, и я добавил ему длины, отмотав с катушки.
– Пусть заглотит, как следует, – сказал я, и Чабби закивал со счастливым видом. – О’кей, Чабби, разнеси-ка эту сволочь к чертовой матери, – свирепо произнес я, когда рыба снова подошла к поверхности и описала вокруг нас новую дугу. Из угла ее серповидного рта тянулась медная проволока.
Чабби соединил цепь, и акула взорвалась розовым фонтаном, будто лопнул гигантский арбуз. Ее бледная кровь смешалась с ее более бледной плотью и багровым содержимым ее брюха, и все это взлетело футов на пятьдесят в воздух, обрызгивая поверхность воды и вельбот. Разбитая на куски туша плавала подобно кровоточащему бревну, а затем, перевернувшись, начала тонуть.
– Прощай, Джонни-Задери-Хвост! – прогудел Анджело, а Чабби улыбался как херувим.
– Давайте возвращаться, – сказал я. Океанский прилив уже начинал бить через риф, и мне казалась, что меня вырвет.
Однако, мое недомогание чудодейственным образом поддалось лечению глотком «Чивас Регал», хотя его и пришлось пить из эмалированной кружки. Позже в пещере, Шерри сказала: «Я полагаю, ты ждешь, что я поблагодарю тебя за спасение, и прочую чушь?» Я улыбнулся ей и развел руками: «Нет, дорогая, просто продемонстрируй мне свою благодарность». Что она и сделала. После этого меня уже не беспокоили дурные сны, и я спал совершенно опустошенный телом и духом.
Мне кажется, все мы начинали относиться к омуту в Пушечном Рифе с суеверным страхом. Казалось, цепь злоключений и неурядиц, которая преследовала нас, была проявлением чьей-то злой воли. Казалось, будто с каждым новым разом, когда мы возвращались в омут, он становился все более зловещим и вокруг него нарастало гнетущее напряжение.
– Я знаю, что ты думаешь, – сказала Шерри, смеясь, но это не прозвучало шуткой. – По-моему, души убитых могольских принцев последовали за сокровищем, чтобы охранять его.
Даже в ярком солнечном свете безоблачного утра я видел выражение лиц Чабби Анджело.
– Я думаю, что их души вселились в каждого из этих Джонни-Задери-Хвост, которых мы вчера прихлопнули.
Выражение лица Чабби стало таким, словно он позавтракал дюжиной протухших устриц. Он побледнел до воскового желто-коричневого оттенка, и я заметил, как он скрестил пальцы от сглаза.
– Мисс Шерри, – строго произнес Анджело. – Нельзя говорить такое.
