Танцующий бог - Иар Эльтеррус
Пришла в себя она уже под самое утро, кто-то нашел потерявшую сознание гадалку, отнес в фургон, уложил и заботливо укутал одеялом. Наверное, Итана или Руго. Увиденное в трансе намертво врезалось в память Найры. Этот стерженек — ключ от чего-то очень важного, и его следовало передать простовато выглядящему парню, причем знакомому — именно он победил на чародейском поединке Шаэра в городишке Теймар. Кажется, его звали Кейсав. Парня сопровождала старая подруга, Сейла, с которой они столько ночей под одним одеялом провели, пытаясь согреться. Ей тоже можно будет отдать стержень. А если не встретит ни его, ни ее, то следует дождаться мальчишку, которому Найра должна отдать книгу.
В этот момент до нее кое-что дошло, и гадалка замерла с приоткрытым ртом, находясь в полном ошеломлении. Мальчишка был сыном Кейсава и Сейлы! Еще не рожденным и даже не зачатым сыном!
— Великие боги! — взмолилась Найра. — Да за что мне это все?!
Однако делать было нечего, повеления высших сил следует исполнять, и девушка осторожно спрятала стержень в шкатулку, где хранилась книга. И пусть будет, что будет! А ей надо хоть немного поспать перед дневным представлением.
Глава 21
— Эй, девка, а ну подь сюды! — заставил Кейсару вздрогнуть зычный, скрипучий голос мясника Родаха, худого, злого и костистого мужичонки, которого в Лирхаре, небольшом городке в сотне миль от Наро, никто не любил, уж слишком он был жесток и подл. Но богат, поэтому его выходки терпели.
Девочка задрожала крупной дрожью, боясь, что эта сволочь снова что-то вытворит. Мясник почему-то невзлюбил сироту и постоянно ее травил. В прошлый раз поставил подножку, она споткнулась и разбила целых две кружки дорогого эля, стоимость которых хозяин трактира, косой скряга Нобрах, вычел из ее и так крохотного жалования. А в позапрошлый Родах выплеснул Кейсаре в лицо остатки недоеденной похлебки, сопровождая это громогласным хохотом. Пинки, щипки, шлепки и ругань можно было не считать, их ей от проклятого мясника доставалось бессчетно.
Кейсара осиротела в прошлом году, отец с матерью ушли с караваном проводниками, как не раз уже делали, оставив на хозяйстве уже вполне самостоятельную в свои девять лет дочь, да так и не вернулись. Потом стало известно, что где-то в степи караван разграбили, а караванщиков перебили. К девочке тут же наведались посланцы ростовщика Алима, у которого Дират с Лайгарой заняли денег на снаряжение, и вышвырнули ее из родного дома в чем была, все остальное забрали в счет долга родителей. И пригрозили, что если не заплатит остаток, продадут в бордель. Ох, и солоно довелось девочке, она никому бы не хотела рассказывать, как выживала. Но веру в человеческую доброту и вообще в людей Кейсара потеряла напрочь, видела в них только подлых, бездушных скотов, думающих исключительно о себе. За редким, очень редким исключением, двое горожан, кузнец и торговец полотном, все же жалели сироту и иногда подкармливали ее. Если бы не они, Кейсара, наверное, утопилась бы от отчаяния в пруду, не раз думала об этом.
Потом повезло, если это можно назвать везением — трактирщик Нобрах искал новых подавальщиц и взял сироту, воспользовавшись тем, что десятилетнему ребенку можно платить вдвое меньше, чем взрослой женщине. Хорошо хоть выделил угол в сарае, в закутке с сеном. Там зимой было тепло, а летом прохладно. В общем, девочка кое-как выживала, понемногу отрабатывая долг. Таскала тяжеленные подносы, мыла горы грязной посуды, убирала в комнатах наверху и стирала простыни после забав горожан с шлюхами. Причем подозревала, что ей со временем предстоит стать одной из таковых, кое-кто уже поглядывал на Кейсару маслянистым взглядом, от чего ее нервная дрожь пробирала. И все бы ничего, но в последние месяцы Родах, чтоб ему в ад провалиться, взял моду к ней цепляться и всячески издеваться. Ну да, над малой девчонкой, за которую некому вступиться, чего ж и не поиздеваться? Никто ведь не защитит, никто не даст подонку в морду...
Обреченно вздохнув, Кейсара направилась к мяснику, потягивающему эль. Он с интересом смотрел на нее крохотными глазками неопределенного цвета и противно ухмылялся, демонстрируя щербатый рот с почерневшими, никогда не чищеными зубами. Дождавшись, пока юная подавальщица подойдет, Родах больно ухватил ее за мягкое место и хрипло расхохотался. Девочка отчаянно завизжала, пытаясь вырваться.
— Надо ж, визжит! — громогласно сообщил Родах всему трактиру. — Уже почти баба, а дура дурой. Надо бы показать ей, чего делать придется совсем скоро. Эй, Нобрах, плачу двадцать медяков за девку и комнату наверху!
— Это ты чего-то не то баишь, — отрицательно покачал головой трактирщик. — Дите ж еще, рано ей, порвешь. Пару лет погодь, тогда уж можно буит.
— Это туда нельзя! — показал пальцем на ноги девочки мясник. — Но у ней еще и рот есть. Вот им пускай и поработает! Гляди, двадцать медяков за ее тебе никто боле не даст...
Родах думал недолго, затем расплылся в гнусной ухмылке, кивнул Родаху и сгреб монеты с его ладони, после чего выдал мяснику ключ от комнаты наверху. Тот довольно хохотнул, встал и ухватил Кейсару за плечо, да так, что она заплакала от боли и снова попыталась вырваться. Девочка пребывала в диком ужасе, понимая, что ей предстоит, доводилось видеть такое. А ведь на то, что собирался сделать с ней проклятый мясник, не всякая шлюха пойдет! Он же заставит, зубы выбьет и заставит... Мамочки, что же делать?..
— А ну пошли! — гаркнул Родах и потащил Кейсару к лестнице.
— Не-е-е-ет!!! — отчаянно завизжала она, упираясь изо всех сил.
Никто не посочувствовал ребенку, которого собирались изнасиловать. Пьяный народ в трактире наоборот поддерживал мясника скабрезными шуточками и советами, он весело огрызался, не прекращая тащить девочку за собой. Ее ужас нарастал с каждым мгновением, а затем вдруг лопнул, как лопается мыльный пузырь, залив все в ее душе какой-то белесой мутью. Невидимая сила оторвала Родаха от Кейсары и отшвырнула к камину, насадив спиной на железное ограждение. Мясник заорал дурным голосом, немного подергался и затих, откинув голову назад. По его лицу потекла струйка крови.
Некоторое время в трактире царило потрясенное молчание, а затем кто-то из посетителей истерично взвизгнул:
— Ведьма!!!
— Убила! Убила бедного мужика! — вторила ему какая-то
