Юрий Гаврюченков - Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха
Придвинул их Марии Анатольевне. – Это ваши сто тысяч евро.
– Вы получили столько денег от рыцарей тайного ордена... из Алькантары?
– Я справился, – усмехнулся я. – Мне удалось доказать, что наемники бывают иногда сильнее и хитрее подлинных рыцарей.
– Илья, вы сам – настоящий рыцарь! – Мария Анатольевна положила руки на денежные бруски и заплакала.
* * *Теперь, когда предметов влияния у меня не было, я вовсе не думал, что сумею договориться с людьми, тем более подчинить их своей воле. Было даже немного страшно. Вдруг меня не примут? И... убьют? Мысленно трижды сплюнул через левое плечо, отгоняя нелепые страхи. Ничего такого не должно было произойти. Они были дома вместе.
– Привет, заходи, – обрадовалась Ксения. Очевидно, Слава ей ничего не рассказал.
Я перешагнул порог. Из-за плеча подруги показалась башка корефана.
– Здорово, – сказал я, радушным жестом поднимая правую руку и протягивая для пожатия.
– Держи краба! Слава все правильно понял.
– Здоров! – хмыкнул он. По-доброму. Я слишком долго его знал, чтобы научиться безошибочно различать, когда он улыбается, готовясь бить и убивать, а когда действительно радуется. – Я сделал это!
– Чего вы там учудили, молодцы? – заинтересовалась Ксения.
– Показывай результат, – предложил «афганец».
Мы прошли на кухню. Я расстегнул сумку и вывалил на стол ее содержимое.
– Я продал исмаилитские древности за двести тысяч евро. Вот твоя доля. Раз, два, три... десять пачек по десять тысяч.
– А че у тебя девять пачек? – забеспокоился корефан.
– Потратился на такси.
– Блин... Ну, тогда гуляем! – Он широко ощерился и хлопнул по спине подругу.
– Погоди, – сказал я. – У меня еще дела. Надо Маринку повидать, а потом мы все соберемся и отпразднуем.
– Ну ладно, – корефан понизил голос. – Слышь, Ильюха, ты это... железо свое с чердака выкинь на хрен.
– Обязательно! – пообещал я.
– Я волыну в канал скинул от греха подальше.
– Разумно, – сказал я. – Я тоже внесу вклад в обогащение культурного слоя Санкт-Петербурга. Маринку только порадую.
– Эх, мужчины, мужчины, – вздохнула Ксения. – Все вы о своих игрушках. О дамах бы лучше так заботились.
– Все, – вскочил я. – Понял! Поехал. Вечером увидимся!
У Маринки были ключи от моей квартиры. И хотя от Ксении до ее дома было недалеко, я предпочел позвонить и попросил срочно приехать ко мне. Видеться с тещей и тестем решительно не хотелось. Маринка не удивилась и сказала, что уже выбегает.
Я же предпочел подготовиться к встрече особым образом. Сегодня у меня был день решительных перемен.
С сумкой на плече я вошел в родной двор, едва волоча ноги. От городской суеты появилась мелкая дурная усталость, непохожая на здоровое утомление, когда намахаешься лопатой на свежем воздухе. Теперь, когда меня не поддерживали вещи вождя, я прочувствовал сполна, что значит быть простым человеком!
Во дворе я встретил Ирку. Она толкала перед собой коляску, разговаривая на ходу с Сонькой. – Привет! – улыбнулась она.
– Привет! – Я остановился не без удовольствия. Приятно было передохнуть. Особенно беседуя с молодой симпатичной барышней. – Как дочка? Как сама поживаешь?
– Нормально мы поживаем. Мама тебя вспоминает. – Ох, боюсь, недобрым словом!
– Да нет, нормально, добрым. Я о тебе тоже вспоминала...
– Прости за то, что я тебя тогда «черным» подставил. Я тогда все, что у меня было, отдал.
– Забыли, – решительно улыбнулась Ирка.
– У меня для тебя сюрприз. Приятный, – поспешил уточнить я.
– Я вообще всегда рада сюрпризам.
– Тогда держи, – я выгреб из кармана пачечку стоевровых купюр. Глянул мельком, их оказалось аккурат пятнадцать штук. – Здесь полторы тысячи. Это тебе моральная компенсация за причиненные неудобства.
– Ой, – расплылась Ирка и взяла деньги. – Это мне? Ну что ж ты так... Да ладно, забыли все плохое.
– Хорошо, забыли, – кивнул я.
– Ты заходи к нам...
– Ты забыла? Я женат.
– Ты же говорил, что она бывшая?
– Все проходит, – вздохнул я. – Теперь мы снова вместе.
– Да-а... – погрустнела Ирка. – Какой-то ты стал другой, семейный, что ли. Внешне ты тоже изменился.
– Как именно?
– Когда мы с тобой познакомились, видок у тебя был, надо сказать, бардовский. Вот те на! А я-то считал себя джентльменом.
– А теперь он какой?
– Теперь ты стал элегантнее. Не знаю, как это выразить... Одеваться ты все равно продолжаешь так же, но... подтянутым стал, что ли.
Вот женщины! Отродье крокодила, правильно сказал Шекспир. Порождение змеи и ехидны, норовящее ужалить даже походя, без веской на то причины. Тварь!
– У меня произошла эволюция, – сказал я и направился к своему парадному.
* * *Я значительно опередил Маринку и успел все как следует подготовить. Прибрался в квартире, приволок украшения из золотого запаса хашишинов и сложил горкой на столе. Получилась впечатляющая кучка, ярко блестящая в лучах солнца.
Я даже изловчился принять душ и переодеться в свежий костюм, перед тем как в дверь раздался звонок.
Маринка заметно спешила. У нее даже прическа сбилась.
– Что ты как на пожар? – накинулась с порога она.
– У меня очень хорошие новости, – улыбнулся я.
– Ого, как ты выглядишь, – наконец-то оценила мой наряд подруга.
– Как?
– Как истинно белый джентльмен.
– Ну, спасибо!
– А что за новости? – спросила Маринка, скидывая туфли.
– Теперь мы будем богаты, – сказал я.
– Ты нашел клад?
– Мы со Славой наткнулись на банду тезавраторов и почти полностью истребили ее. Скоро я покажу тебе кучу золота, дорогая моя!
– Это тебе ничем не грозит?
– Ничем. О нас некому рассказать, кроме нас самих. Я провел Маринку в комнату. – Смотри. Это все наше.
При виде золота она впала в ступор. Я понял, что о деньгах можно не рассказывать, чтобы не пугать бедную секретаршу величиной свалившегося на меня богатства.
– Это все наше? – переспросила Маринка.
– Мое и Славы. А еще у меня есть двадцать тысяч евро. Я продал старинные арабские украшения и кинжал.
– Они так дорого стоят? – удивилась Маринка.
– Им девятьсот лет. Это была историческая находка первой величины, – по секрету сообщил я. – Только ты никому не рассказывай.
– Тогда продолжай искать клады! – приказала Маринка. – Я верю в тебя.
Я вдруг понял, что, наверное, справлюсь и без всяких предметов влияния. Просто надо иметь волю к победе и привычку побеждать. Все это у меня теперь было.
– Слушай, – предложил я, – давай жить вместе. Переезжай окончательно ко мне. Только одно условие: никакой Леры!
