Улиткин Дол - Елена Трещинская
– А если этот братик пошёл гулять, унюхав нас, – сонно сказал Тузик, – то тем более поторопись.
– Что, в Доле – собаки кусачие? – ехидничал Яков.
– Да нет, – ответил за Тузика Зерка, – он просто загонит тебя в совсем другие миры, в которых будешь иметь дело со своей недисциплинированностью… Тебе не понравится. Главное, вытащить тебя оттуда будет сложно. На Доске хватятся.
– Лезь быстрее, – ещё раз сказал Тузик. – Гензель раза в два больше сестрички.
И Тузик, зевнув, прилёг рядом с гигантским древом, свернувшись калачиком.
Яша карабкался вверх – это было похоже на ту Лестницу Иакова. Он вспомнил, что ему давно хотелось забраться на одного из гигантов и посидеть там в одиночестве. Наверху на площадке между мощных ветвей показалось теплее. Значит, Лестница – символ соединения земли и Неба, а может, лестница к самому себе? А потом вниз – от себя… Так вот каково самое главное земное дело! Из плена суетных мыслей к сознанию. От суеты к Бытию, от мыкания к радостям… От Божественного – во тьму беспамятства.
Бог обещал Иакову помощь. Слова Яхве были такими: «Я Господь, бог Авраама, отца твоего, и бог Исаака. Землю, на которой ты лежишь, я дам тебе и потомству твоему. И будет потомство твоё, как песок земный; и распространишься к морю, и к востоку, и к северу, и к полудню. И вот, я с тобою…»
«Всё подтверждается, слава Богу! – Яша сгрёб ноги и обнял колени. – Говорится чётко: сознание собственного божественного Бытия – это помощь в мире Доски, чтобы не потерять себя, сознание. А ежели будешь в Бытии, то тебе будут доступны и прочие уровни сознания – обители, коих много у Отца моего, то есть миры вроде Пятого и далее!.. А полдень – это Солнце прямо над головой, лучи света в макушку, то есть ясное сознание… Это песня».
Вдруг он услышал вопли, вроде каркающего писка и узнал голос Тукра. Аэрокросы над Крупнолесьем не летают, значит, он где-то на склоне горы Головы – Яша карабкался по ветвям вверх, а снизу лаял Тузик:
– Зачем лезть?! Это же Пятое измерение! Захотел – и ты уже на склоне.
Так и случилось. Яша уже стоял около своего друга-аэрокроса и хлопал его по шее, – без этой процедуры Тукр не согласится его покатать. Когда они взлетели, Тукр сразу же повернул к морю. С высоты морская вода казалась особенно яркой, а песок – особенно жёлтым. Вон и домик Маназ. А вот и он сам сидит на берегу с Барсуком…
Барсук?..
Глава 26. Корабль Тюр и зал Иса
Яша гонял на аэрокросе Тукре над гладью Моря Хранителей. Это было ни с чем не сравнимое удовольствие – никакой опасности!.. И скорость! Но внезапно Тукр резко перевернулся в воздухе и сбросил седока.
Яша успел осознать, что травмы и смерть в Пятом мире невозможны и тут же оказался… на деревянном полу палубы огромной древней лодки с парусами. Он приподнялся на локте и сначала увидел перед собою пасть волка Фенра, а за ним стоял учитель из Дома Руны Тюр. Он спокойно смотрел на Яшу своими глазами цвета светло зелёной весенней листвы. Это был могучий викинг, но не такой грязный и обтрёпанный, каких показывают в кино. Этот учитель был одет в боевые доспехи поверх серебристой туники, крылатый шлем и сандалии. На руках и ногах у него тоже были латы, и в целом он напоминал бога Тора из скандинавских сказаний.
Но главным отличием от киновикингов был спокойный и глубокий взор, чистый лоб и свет, словно бы исходивший от лица.
– Хорошая реакция, – произнёс учитель. – По порталам путешествуешь? Иди, возьми руль.
Яша, шатаясь, прошёлся по палубе летящего корабля и с радостью схватился за руль. Корабль слегка свернул влево. «Они с Тукром условились меня уронить сюда».
– Прямо держи, – сказал Тюр. – Просто полетаем, прокатимся.
Яша вспомнил, что Руна Тюр – руна воина для битвы с эго, то есть для «внутреннего» сражения со своими слабыми местами…
– Не надо сражаться с собой, – просто произнёс Тюр. – Тебе, Яков, надо узреть в себе то, что уже есть. А чего тебе в данный момент не хватает – терпения и мужества. Моя Руна – руна мужской, солнечной энергии. Сила солнечного огня сжигает то, что уже не нужно тебе.
Яша осознал, что вставить слово не получается: Тюр вещал, и его слова, словно древний рунический текст, вырубавшийся на камнях, вырубался в яшином сознании. Что-то мощное происходило, и вопросы были неуместны…
Вдруг Тюр исчез. Никого не было на палубе. А волк где? В этот миг Яша почувствовал, как на его плечи опустились две огромные лапы, и горячее дыхание зверя обдало ухо. Яша рванул руль, и корабль… взмыл вверх!
Лодка неслась с огромной скоростью, Фенр не убирал лапы, а ветер становился всё горячее – они неслись к Солнцу! Яша изо всех сил сжал руль и начал делать глубокое дыхание – вдох бил в макушку, а выдох улетал в обе пятки, как Яше показалось, даже удар был слышен.
А страха-то не было! Что за чудо?.. И Яша крепче сжал руками руль. Теперь вдох улетал в небеса, а выдох по-прежнему бил в ступни. Теперь в голове звучало слово «терпение». «Значит, пора воцарить в сознании покой. А он тут и есть. Просто я очень быстро лечу». Солнце приближалось и, прежде, чем Яша успел спросить воздух, врезаться ему в золотой жидкий воздух этой звезды или нет, Фенр, в последний раз нажав Яше на плечи, исчез, а Яша въехал в солнце.
Надо было почувствовать жар, или, как минимум, тепло, но Яша почувствовал холодную воду: он лежал в лесу около дачи в Пещорах, в ручье. Кроме того, шёл дождь, как предупреждала ворчливая соседка. Яша стал подниматься. «Видимо, я поскользнулся и долбанулся головой вон об тот пень… Шишка и ссадина на затылке… Зато в Доле побывал…» И тут он понял, что шагает. Хромая, держась за деревья, но шагает!
Ещё бы! После такой проработки – врезаться в солнце Пятого мира – и безногий вскочит! Яша даже не стал поднимать костыль. «Пусть валяется, потом заберу.» Он поторопился домой – он ходит!..
«Терпение» – звякнуло в голове, и Яша опять упал. «Видимо, ещё рановато, но лёд тронулся!» Пришлось доползти до костыля и вернуться в прежнем статусе. Но внутри стоял покой и уверенность: «Ходить буду точно. Вопрос времени. Я сделал это не один. Всем – благодарность!» Мелькнуло пожелание, чтобы сейчас его улыбку видели в Доле… Шёл дождь, одежда промокла насквозь, нога ныла, джинсы и кроссовки были в грязи, но Яша чувствовал странное в эти минуты:
