Анастасия Коробкова - Сказки Перекрестка
— Или поссоримся с родителями и уйдем из дома навсегда, — медленно добавила Юля.
— Королева дала понять, что отбросы общества ей здесь не нужны, — напомнила Оля.
Я заснула и упала со скамейки. Поэтому сразу проснулась.
— Да что с тобой?! — воскликнула Оля. — Ты, может, нездорова? Ты никакую болячку из мирков не притащила?
— Вроде нет, — я растирала ушибленную ногу и от души радовалась, что она болит, не давая вновь вырубиться. — Я просто засыпаю. Есть что-нибудь бодрящее?
— Есть. Кофе. У меня в саду. Всего и делов: собрать, высушить, поджарить, смолоть и сварить!
— А сушить-то зачем? — с сомнением поинтересовалась Юля. — Да ну тебя! Человеку уже сейчас плохо! У меня есть нормальный, растворимый, с материка. Сейчас сделаю.
Те десять минут, пока в чайнике грелась вода, показались мне вечностью. Как все-таки хорошо было с девчонками! Если бы не мое дурацкое чувство неполноценности, всегда появляющееся в обществе таких вот «настоящих» девочек, притупленное сейчас отчаянной сонливостью, я бы чаще стремилась проводить с ними время.
Кофе Юля не пожалела и всыпала в чашку прямо-таки лошадиную дозу. Но полегчало мне не сразу. Надо, действительно, поискать какую-нибудь травку на предмет заварить и пить. Что-то вроде такое тут растет, в лесу. В лес идти не хотелось…
— Ты болеешь! — обвиняющим тоном констатировала Оля.
— Нет, — откликнулась я, пытаясь говорить громче стука сердца в ушах. — Я никогда не болею. А вирусы на Остров не пробираются, ты же знаешь. Но я пойду домой, со сном, похоже, бороться бесполезно.
— Я скажу Сереже, — предложила Юля. Она, наверное, была рада поводу обратиться к нему. Но потом добавила, пристально глядя на меня: — Герман ведь тоже умеет лечить. На «Тайне» есть медотсек с диагностическим оборудованием.
Представляю, что он скажет. «И кого мы опять спасаем?» или «И как часто мы сходим с ума?» Ой, нет…
— Не стоит, я не болею.
Я почувствовала раздражение и поняла, что сейчас начну на них орать. Ну, правильно, повышенная раздражительность — обычный симптом недосыпа. Как и провалы в памяти. Я становлюсь опасной.
Я пошла домой через лес. Вот, рядом с этим деревом может расти нужный цветочек…
Посреди тропинки стоял незнакомый мужчина. Теперь другой, хотя и очень похожий на первого. Его, тоже мощную, совершенную фигуру обтягивал костюм идеального белого цвета, и кожа его лица была лишь чуть-чуть темнее. Длинные белые волосы струились по плечам, яркие голубые глаза смотрели на меня с интересом, руки в белых плотных перчатках сжимали какой-то длинный жезл…
Находясь на грани истерики, я прошла сквозь него.
Бесполезно бороться, если я — свой собственный враг.
Придя домой, я легла на кровать и сразу уснула.
Во сне мне явились они оба, персонажи фантастических боевиков. Первый, черный, сидел на ветви янтарного дерева в янтарных джунглях далекой планеты, беззаботно болтая ногами в воздухе, явно довольный тем, где находится. Второй, белый, лежал на замерзшей волне бескрайнего неподвижного океана, подложив под голову руки, и смотрел на разноцветные звезды. Я почувствовала их полное умиротворение и несколько мгновений наслаждалась их покоем. Но потом резко услышала шум: это говорили, обращаясь ко мне сразу на нескольких неизвестных языках, незнакомые люди. Шум нарастал, как будто говорившие злились от того, что я не отвечаю, и, когда достиг предела, я проснулась. Сон длился всего три минуты.
Да что же это такое! Я закрыла глаза и улеглась поудобнее, но заснуть уже не могла. Видимо, началось действие кофе. Я вышла в огород на ревизию экспериментальных культур.
Действительно, культуры разрослись. И было видно, что их разрастанием в нужном количестве руководит чья-то заботливая рука: бублов росло в изобилии, а от семи кустов специй осталось только два. На месте остальных пяти колосились шоколадные батончики с соседней грядки. А под кустом с солеными корочками лежало что-то большое и живое. Полосатая гладкая шкурка была покрыта ажурными пятнышками от тени куста, и я не могла понять, где у этого существа какая часть тела. Внезапно оно пошевелилось, и на меня одновременно, не мигая, уставились три плоских красных глаза. Опять галлюцинация! Правда, осознала я это только когда душа вернулась обратно из пяток.
Веки вновь отяжелели, а ноги стали ватными. Нужно добраться до кровати.
II
Кажется, на этот раз поспать удалось немного дольше. Во сне меня обволокло синее сияние Ледяной планеты. Оно проникало сквозь мою кожу, и кожа покрывалась ледяной коркой, сохла и дымилась сизым паром. Ощущения были настолько реальными, что в моем сознании место измученной уже эмоциональности легко заняла нормальная физическая боль. Но, застонав, проснулась я на этот раз от того, что она прошла. Чья-то теплая ладонь легла мне на лоб и приглушила боль. Я увидела перед собой глаза. Нормальные, человеческие! То есть, не совсем нормальные, один голубой, а другой желтый, но таковы уж глаза Дениса. Он сидел на полу рядом с кроватью и гладил мои волосы.
— Я встретил Юлю, — сообщил он, увидев, что я проснулась. — Она спросила, не знаю ли я, где Герман или Сережа, и объяснила, что ты плохо себя чувствуешь. Почему-то мне показалось, что тебя не обрадовало бы появление ни того, ни другого.
— Да, — подтвердила я. — Не знала, что ты уже на Острове.
— Не узнавала, — уточнил Денис. — Что с тобой происходит?
— Не поверишь, просто снятся сны.
— Верю. Это для тебя событие из ряда вон. Что за сны?
Я рассказала.
— Я дура, да? Нельзя так впечатляться из-за игры воображения?
Но Денис не на шутку задумался. Ему, очевидно, положение, в котором я оказалась, не представлялось глупым.
— Сны обычно не такие, — наконец сказал он. — Снится то, что мы уже когда-то видели, застрявшее в нашей памяти. Наше воображение дорисовывает эти картинки и показывает нам, когда мозг отвлечен от реальности. У тебя что-то другое. Даже если допустить, что все это ты уже видела в фильмах, компьютерных игрушках или на картинах, то откуда взялось то, что тебя пугает — чувства, которые ты воспринимаешь искаженными? Это похоже на воздействие чужого сознания. Дай посмотреть.
Он расслабил глаза, настраивая их на «фильтрующее» зрение. Как все-таки здорово, что я когда-то научила его тому, что умею сама. Во вселенной есть хотя бы один человек, который меня понимает!
— Что это у тебя на шее? Какая-то грязь…
Я почувствовала, что он пытается убрать паучка и отшатнулась к стене.
— Не трогай. Это рок Германа.
