Вячеслав Пальман - Зеленые листы из красной книги. Приключенческий роман

Возвратились на Кишу. Перед вечером Михаил сказал отцу:

— Мы с Лидой собрались погулять. Составь нам компанию.

Андрей Михайлович кивнул. Сын помог ему надеть плащ. Пошли через красивый луг не в сторону зубропарка, а вниз, к реке. Стоял тот задумчивый час, когда все в природе затихает, а шумный день уступает место мягким сумеркам, полным дневного тепла, но и близким к холодной ночи. Разноцветный ковер выстилал склон, по которому шла тропа. В кустах черемухи распевали щеглы. Глухо гудела река. Солнце ушло, но облака над горами, освещенные снизу, бросали на землю оранжевый свет. Они остановились.

— Папа, — сказал Михаил, заметно волнуясь. — Мы с Лидой решили пожениться. Мы давно любим друг друга. И мы просим тебя и маму…

Тут он запнулся. Старое слово «благословить» никак не выговаривалось. Лида опустила глаза. Андрей Михайлович обнял их.

— Мир вам и счастье, дорогие. В такое время, когда будущее… Впрочем, зачем об этом вспоминать! Одного желаю: если грянут испытания, будьте дружны, крепки духом и берегите свою любовь.

— А как же мама? Как мы скажем ей?

— Положись на меня. Шепну вам по секрету: она давно ждет этого события. Я привезу ей добрую весть!

Они возвращались, когда уже стемнело. Взявши старшего Зарецкого с обеих сторон под руки, говорили обо всем на свете. Счастливые, они оттолкнули в эти часы все тревоги. Жизнь, целая жизнь впереди!

Через считанные минуты о событии узнали во всех домиках кордона. Пятнадцать человек уселись за один стол. Перед большим фамильным самоваром хозяйничала жена Бориса Артамоновича. Черные горы и лес замыкали кордон со всех сторон, охраняя его от мировой неустроенности. Здесь властвовали мир и счастье.

Этот мир просуществовал для кишинцев еще одиннадцать дней.

Воскресным днем кто-то из сидевших у маленького приемника услышал торжественно-грозные слова. Правительство Союза Советских Социалистических Республик сообщало о нападении на нашу страну фашистской Германии.

Прискакал вестовой из управления. Директор бодро сообщал, что все работники заповедника до особого распоряжения остаются на своих местах.

Он все-таки добился, чего хотел.

Броня оказалась для егерей и ученых только отсрочкой. Война быстро приобрела такой тревожный оборот, что ни о каком послаблении с мобилизацией не могло быть и речи.

Через несколько месяцев после начала войны немцы находились недалеко от Ростова-на-Дону…

Кордон опустел. Мужчины ушли уже в конце августа. С этого дня все заботы пали на женские плечи. Предстояло убирать огороды — картошку, морковь, докашивать траву, дежурить у загонов, готовиться к зиме.

Из Гузерипля прискакал заместитель директора по науке, сунул Лидии Васильевне телеграмму, а сам свалился, улегся на землю. Так устал, так торопился!

Она смотрела на срочный бланк и глазам не верила: «Адрес Кавказского заповедника прибывает вагон дикими зверями, эвакуированными Московского зоопарка. Обеспечьте прием, выгрузку, сохранность. Полная ответственность». По бланку синим карандашом, наискосок шла директорская резолюция: «Л. В. Шаровой. Выезжайте в Хаджох. Мобилизуйте народ для перегона бизонов на Кишу».

— Бизонов? — повторила она. — Каких еще бизонов?!

— Я почем знаю? — Заместитель угрюмо отвернулся. — Живых, надо полагать. Из Гузерипля выехали семь человек. Собирайте своих — и скоро-скоро…

— Да вы понимаете, какая это опасность — привезти бизонов к нашим зубрам? Это, это… — Она задохнулась от негодования. — А если они больны? Почему не в Гузерипль, не в Карапырь? Я не представляю себе, чтобы умные люди…

— Ничего не знаю. Есть приказ — исполняйте. Я отправляюсь в Хаджох. Жду вас как можно скорей.

И ускакал.

Лидия Васильевна посмотрела ему вслед и расплакалась. От обиды, от страха за своих зубров. Она поняла, что это безрассудство, глупость. Это катастрофа для заповедника! Но приказ в военное время?… Его полагалось выполнять. Она свела брови и начала действовать. Двум пожилым лесникам приказала срочно ставить сбоку зубро-парка отдельный загон для бизонов, а сама со всеми женщинами в седлах поехала навстречу неизвестному.

Девятого сентября груз прибыл на станцию. Две открытые платформы с клетками. Затурканный, грязный работяга-сопровождающий подал Шаровой документы:

— Распишитесь, что приняли. Хватит с меня!

— Сколько вы в дороге? — спросила она.

— Три недели.

— Кормили? Прививки им делали?

— Когда там! Из клетки в клетку. Последний овес вчера скормил. Сам голодный, не дождусь, пока сдам.

— Останетесь помогать. Когда выгрузим и устроим зверей, тогда получите расписку. А вы, — она глянула на замдиректора строгими глазами начальника, — вы тотчас дайте телеграмму директору, пусть постарается вернуть хоть на несколько дней наших зоологов. Они еще в Лабинске. И вызывайте ветврача с вакциной для прививок. Немедленно!

В документах значилось: «Бизон Бостон, вес 880 килограммов, зубробизон Жах, зубробизонка Зорька и гибрид бизоноскота Гедэ». Ну, какой, извините, глупец послал их сюда? Почему не в Мордовию, не на Урал, не в Уфу?! Впрочем, поздно горевать, их тоже спасать надо, еле живые.

Подогнали машины. Бизоны храпели, бились в тесных клетках. С большим трудом перегрузили, повезли в сторону Даховской. Где выгрузить, как гнать?! Да и гнать-то нельзя: не выдержат. Прежде нужно дать им отдых.

Знакомый рабочий подсказал:

— Дубильный завод знаете? Там длинные штабеля двухметровых баланов. Можно зараз переложить их наманер загонов и зверей туда. А входы клетками загородить.

Она ухватилась за эту мысль, упросила рабочего скакать вперед, собрать всех, кто может начать перекладку.

К штабелям подъехали часа через четыре. Народ вышел, работали. Поленья лежали рядами; меж рядов — метров по двадцать; оставалось заложить всего по две стенки. Успели. По каталкам сгрузили клетки, поставили отдельно у трех загонов. Выломали передние стенки клеток. Чавкая навозной кашей, вышел громадный Бостон. Прошел десяток шагов — и сразу лег. Точно так повел себя и Жах в соседнем отсеке. Шустрее выглядели бизонки, они побегали, пощипали траву, погрызли кору на дубовых стенах.

На ночь Шарова оставила сторожей. Сама ночевала на заводе.

Чем свет набросали через загородку свежей травы. Бизоны накинулись, как на лакомство. Вид их пока не внушал опасения. Но ветврача все не было. Пропал и замдиректора. Сбросили заботу.

В этом месте звери жили три дня. Очень кстати прошел сильный дождь. Бизоны отмылись. Посвежели, выглядели лучше. Решили двигаться так: сначала один бык, за ним другой, следом бизонки — с разрывом в три-четыре часа.