Ростислав Самбук - Ювелир с улицы Капуцинов

Петро вспоминал события прошлой ночи и снова, как наяву, переживал их. Этот Руди оказался более опасным субъектом, чем можно было думать. Когда Петро начал открывать сейф, чтобы достать деньги, он вдруг услышал за спиной стук и оглянулся: по полу катались Рехан и Федько. Петро выбил из руки адъютанта пистолет и всей своей тяжестью навалился на фашиста. Тот заскулил тонким голосом, вымаливая пощаду.

– Сволочь! – со злостью сказал Федько. Он сидел на полу в одних трусах и вытирал бежавшую из разбитого носа кровь. – Хотел стрелять в тебя!..

Рехан тяжело сопел. Вдруг начал рыдать. Петро обыскал его, забрал свой браунинг. Гитлеровец бросился перед ним на колени, скуля:

– Не убивайте меня!

Руди, как оказалось, играл с ним до конца, и в этой игре главным козырем были деньги. Рехан соблюдал условия до тех пор, пока Петро не открыл сейф. Увидя деньги, фашист решил идти ва-банк. Теперь марки все равно принадлежали бы ему, а пленка со снимками секретных документов не только оправдывала бы выстрел, но и принесла бы повышение по службе. Почему он оказался на квартире у Кремера? Пустяки, всегда можно придумать какую-нибудь правдоподобную историю.

Все было продумано, но Руди не знал, что в квартире Кремера есть еще кто-то. Галкин проснулся, когда Петро привел домой адъютанта. Заглянув в комнату, Федько увидел, как гость вытащил пистолет, и успел броситься на Рехана.

Руди продолжал стоять на коленях. Петро раздумывал, что же делать? Неожиданно его осенила счастливая мысль.

– Садитесь, – подтолкнул Рехана к столу. – Пишите…

Тот послушно взялся за ручку.

– Расписка, – продиктовал Петро. – “Я, Рудольф Рехан, получил от советского разведчика Карла Кремера сто тысяч марок за то, что помог ему…”

Рехан бросил ручку.

– Я не буду этого писать!

Петро поднял пистолет и сказал:

– Мы поменялись ролями, Руди! Я буду считать до трех…

Рехан до крови закусил губу и покорно сказал:

– Диктуйте…

– На чем мы остановились? Ага… “помог ему выкрасть из сейфа губернатора и сфотографировать секретные карты, схемы укрепленного района и другие важные документы…”

Закончив диктовать, Петро приказал:

– Теперь перепишите эту расписку.

Рехан снова послушно выполнил приказ. Петро объяснил:

– Один экземпляр будет у меня, второй – у моих друзей. Если только вы выдадите меня, этот документ в тот же день получит СД.

– А деньги? – осторожно спросил Рехан.

– Не думайте, что мы вылеплены из одного теста… – Петро достал из сейфа несколько пачек и швырнул их гестаповцу.

Рехан быстрым движением пододвинул их к себе. Считал, беззвучно шевеля губами. Спрятав деньги, он жалобно поглядел на Петра.

Тот понял его.

– Надбавки не будет, Руди, – сказал насмешливо. – Вы не заслужили ее.

Адъютант состроил жалобную рожу, явно собираясь канючить, но, увидев злой блеск в глазах Федька, попятился к дверям.

Сейчас, вспоминая поведение Рехана, Петро брезгливо усмехнулся.

В окно он увидел милую фигурку Катруси и решил выйти навстречу ей, но в передней его задержал телефонный звонок. Схватив трубку, сердито буркнул:

– Слушаю…

Звонил Фостяк. Он не назвал себя, но Петро узнал его по голосу.

– Только что заходил к нам вуйко, – говорил он, явно волнуясь. – В сопровождении нескольких незнакомых…

– Каких незнакомых? – не понял Петро.

– Вы же знаете, вуйко избегает знакомств, – сказал Фостяк. – На этот раз не удалось… Неужели не понимаете? Они увязались за ним с самого утра.

– А-а… – ужаснулся Петро.

– Вы слушаете меня? – продолжал Фостяк. – Вуйко передал вам привет и сказал, что вряд ли сможет встретиться с вами… Понятно?

– Да… – едва вымолвил Петро. – Но как это все произошло?

– Вуйко и сам не знает. Кстати, он советовал вам отдохнуть… в обществе приятной девушки… Я на вашем месте сразу же покончил бы с делами и поехал куда-нибудь на село. Когда еще подвернется такая возможность? Вы понимаете меня?

– Я все понял… Вуйко не ошибся?

– Вы же знаете, он никогда не ошибается.

– Знаю…

– Счастливого вам отдыха! Я звоню из автомата. До свидания…

Петро бросил трубку. Что делать?

Быстро сбежал по лестнице и застал Катрусю возле машины. Галкин улыбается ей – черт, нашел время любезничать, когда за Зарембой идут по следам!..

Видно, Катруся что-то прочитала на лице Петра. Его тревога передалась ей. Она бросилась к нему. Петро оглянулся вокруг – улица пустая, лишь внизу, около почтамта, несколько прохожих.

– Скорее! – бросил он.

Ни о чем не спрашивая, Федько завел мотор.

“Мерседес” миновал несколько крутых закоулков, пересек широкую улицу, объехал парк. Позади – никого. Петро велел остановить машину в глухом тупичке за сквером.

Только теперь Катруся нарушила молчание:

– Что случилось?

– Гестапо напало на след Евгена Степановича!

– Не может быть! – воскликнула девушка. – Откуда ты знаешь?

– Только что звонил Фостяк. Евген Степанович заходил в магазин уже с гестаповским “хвостом”.

– Мастерская! – вскрикнула Катруся. – Я была там только позавчера…

– Возможно, кто-то следил и за тобой, – высказал предположение Галкин.

– Я ничего подозрительного не заметила. Хотя… – задумалась девушка.

– Если бы они заметили тебя в мастерской, – возразил Петро, – то в тот же день установили бы, кто ты. В гестапо знают, что ты моя невеста. Стало быть, уже позавчера они должны были следить за мной, но не сделали этого.

– Ты уверен? – спросил Галкин.

– Абсолютно! – сказал Петро. – Иначе СД и близко не подпустило бы меня вчера вечером к дому губернатора.

– Почему именно вчера? – не поняла Катруся.

– Вчера там состоялся военный совет… Ночью мне удалось сфотографировать секретные документы…

– Сфотографировал?! – не поверила сразу Катруся. – Как же это тебе удалось?!

– Не о том теперь речь, – бросил Петро и принялся размышлять вслух. – Выходит, гестапо наткнулось на след Зарембы случайно. Евген Степанович первый, кто попал в мышеловку.

– Бедный Евген Степанович… – неожиданно зарыдала Катруся.

– Цыц! – Петро так крикнул, что девушка вздрогнула. Но Кирилюк уже опомнился. – Прости, – извинился, – я совсем расклеился. Нервы уже не выдерживают…

– Ты в самом деле полагаешь, что гестаповцы случайно наткнулись на мастерскую? – спросил Галкин.

– Хотелось бы так думать, – ответил Петро.

Катруся овладела собой. Выпрямилась на сиденье и спросила:

– Фотоснимки должны попасть к нашим. Так я поняла?