Константин Якименко-Сегедский - Страна динозавров
Челенджер бросил свою удочку и ухватился за леску:
— Скорее, Меллоун, помогите мне! Кажется, попалась большая рыбина!
Я тоже оставил свою удочку и схватил леску.
— Давайте её вытягивать! — прокричал профессор и потянул леску на себя.
Леска впилась нам в кисти: видимо, то, что попалось на крючок, было действительно огромным.
Рыбина, что было сил, пыталась вырваться и шныряла во все стороны, доставляя нам ещё большую боль.
Однако перевес был на нашей стороне: мы постепенно подтаскивали леску к себе, а жертва продолжала хаотично и неразборчиво барахтаться в воде.
К нам на помощь поспешил лорд. Теперь втроём тянуть было куда легче.
А когда мы подтащили рыбину ближе к камням, лорд несколько раз выстрелил в неё крупной дробью, после чего та, наконец, успокоилась.
Развороченную выстрелами рыбину с трудом, но вытянули на камень.
— Вот это улов! — присвистнул лорд, осматривая пойманную рыбину.
— Да, теперь, наверно, и необходимость идти на охоту отпадает, — добавил я, так же как и все, радуясь небывалому улову.
— Думаю, на сегодня мы достаточно порыбачили, и теперь можно не переживать по поводу еды как минимум на пару дней, — произнёс Челенджер. — Давайте отнесём всё на берег.
А вот это было несколько затруднительно, ведь рыбина весила, без малого, целый центнер.
— Нет, кажется, это будет не лучшая идея, — оценил ситуацию лорд. — Будет гораздо лучше и легче, если мы распотрошим рыбину здесь, и только потом по частям перетащим её на берег в шлюпку.
С этими словами Рокстон решительно вынул свой длинный нож, отточенный словно лезвие, и приблизился к жертве.
— Постойте, лорд! — остановил его профессор. — Дайте хоть сфотографировать её!
— Ах, да, извините, конечно, профессор, — остановился тот и на время убрал пока свой нож обратно.
— Так то лучше, — произнёс зоолог и, перепрыгивая с камня на камень, поспешил к шлюпке за фотоаппаратом.
Вскоре он вернулся, неся с собой дополнительно сеть, весы и мерную ленту.
Быстро, потому что мы делали это уже много раз, обмерили, сфотографировали и взвесили рыбину.
Наши сомнения оправдались: вес оказался 98 фунтов, а длина — 57 дюймов.
Как определил зоолог, рыба напоминала гигантского карпа, но при этом несколько отличалась от него строением черепа, плавников и хвоста. Выходило, что такой тип рыбы доселе был неизвестен науке.
На чудо-животное пришёл посмотреть и Саммерли, охранявший до этого наши вещи у шлюпки, после чего взялись за разделку трупа.
Закончив с этим делом, решили не терять времени попусту и, собрав вещи, отправились в плавание через море Ящеров, дабы осмотреть другую сторону Берега Плезиозавров.
Мы решили так: если и дальше у нас на пути будут одни только плезиозавры и голые скалы, то шлюпку придётся повернуть обратно и возвращаться назад вдоль побережья острова Юрского. Если же дальше за песчаным берегом покажется зелёный лес, то экспедицию можно будет продолжить.
Двинулись в юго-восточном направлении, к предполагаемой грани песчаного пляжа с горным массивом, ограждающим его от остального берега.
Кругом время от времени над поверхностью воды мелькали силуэты плезиозавров, снующих среди не сильного волнения моря.
Постепенно ветер начинал крепчать, но пока это не бросалось в глаза, нас этот факт не волновал.
Заметное же ухудшение погоды началось, когда мы преодолели около половины дистанции. Возвращаться, находясь на полдороги, желания не было ни у кого, так что пришлось потрястись, преодолевая возросшее некстати волнение моря. Ветер крепчал с каждой минутой, быстрыми порывистыми потоками проносясь над водой.
При такой погоде парусом следовало пользоваться крайне осторожно, так как в противном случае, один такой порыв ветра мог и опрокинуть шлюпку навзничь.
Парус снимать не хотелось: идти на вёслах через всё море было совершенно не реально. Поэтому пришлось подвязывать рифштерты в нижней части паруса, заметно уменьшив этим его площадь, но и несколько снизив скорость нашего передвижения. Однако в морском деле, как известно, прежде всего, стоит безопасность, и мы не стали нарушать эту веками устоявшуюся норму.
Волны всё усиливались, теребя поверхность воды, а небо над нами постепенно закрывалось тёмными облаками, с которых начинали капать редкие капли.
На случай более сильного дождя надели непромокаемые плащи и приготовились снимать парус, так как высушить его после сильного ливня будет не так уж и просто.
Но сильного ливня так и не дождались. Вплоть до самого песчаного берега нас продолжала преследовать эта промозглая погода.
Ближе к берегу, мы снова увидели большое скопление плезиозавров, как в воде, так и на суше. Даже в такую погоду они не собирались отсиживаться на берегу и без всяких сомнений продолжали бороздить просторы взбушевавшегося моря.
Дальше приближаться к берегу было опасно, и мы устремились вдоль него, к виднеющемуся слева горному хребту, далеко простирающемуся в воды моря Ящеров своеобразным пирсом с острыми гранями по сторонам.
Время уже давно было послеобеденным, а после продолжительного пути есть хотелось ещё больше.
К трём часам дня мы обогнули каменный пирс, а за ним увидели такой приветливый и долгожданный зелёный берег, причём, абсолютно без надоедливых плезиозавров.
Когда мы подошли к берегу, обрамлённому широкой песчаной полосой, противный дождь, наконец, кончился и на гребне накатывающейся на берег волны, мы пристали к песчаной полосе, отделяющей море от леса. Одновременно выпрыгнули из шлюпки на омываемый постоянными волнами песок и подтянули её подальше от разбивающейся о корму воды.
На обеденную уху набросились с огромным аппетитом.
Пока мы ели, волнение на море стало стихать, что позволило нам уже после нашего запоздалого обеда выйти в море без каких-либо особых трудностей.
Всего несколько часов под парусом — и мы оказались у дельты ещё одной довольно широкой реки.
Так как время было уже достаточно поздним, обследовать реку решили завтра с утра, а пока что следовало думать о том, где бы разбить на ночь лагерь.
Выбрали место возле реки. Здесь, у небольшого заливчика с узкой песчаной полосой, находилась просторная поляна, на которой произрастала лишь мелкая трава. Кругом же росли молодые деревца.
Небо всё ещё хмурилось, что создавало некое ощущение ночи в этом краю, в царстве полярного дня.
В подобной темноте засыпать было куда приятнее, чем обычно. Вместе с тем это навевало и ностальгические воспоминания о родном доме и прошлой спокойной жизни в Лондоне.
