Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!
Дернберг рассмеялся довольным смехом и поправил висевший у него на груди золотой Германский крест, решив про себя, что кого-кого, а уж гестаповцев-то он всегда переиграет, независимо от того, будут они из Нарбонна или из Парижа. После сегодняшнего разговора этот выскочка Вестендорф, можно сказать, полностью обезоружен, а Грапентин останется волшебным ключиком, с помощью которого для него откроется заветная дверь, человеком, у которого в руках находятся все нити, ведущие к единомышленникам.
Альтдерфер обрадовался тому, что вечером 25 июня на землю опустился туман, который не только надежно окутал ее своей пеленой, но и затянул ночное небо серой дымкой, сквозь которую стервятники противника ничего не могли разглядеть. Значит, ближайшие несколько часов можно не опасаться их налетов. Этой ночью на огневые позиции выходил 1-й артиллерийский дивизион. Чтобы ускорить выдвижение дивизиона на ОП, ему разрешили двигаться по шоссе, по которому то и дело проносились машины из тылов танковой дивизии.
Капитан Остерхаген держался так, будто с ним ничего не может случиться. Выйдя в район, прилегающий к аэродрому, он доложил командиру пехотного полка о своем прибытии.
Альтдерфер и Тиль снова направились на юго-запад. Стоило им отъехать километров на десять от Кана, как путь преградили взрывы снарядов.
— Видимо, томми перерезали шоссе и теперь проводят артподготовку, — заметил Тиль. — Если поторопимся, то, может, еще успеем проскочить.
Теперь снаряды рвались севернее, в районе холмов. Поля от дождя превратились в грязное месиво, однако танки и орудия каким-то чудом умудрялись передвигаться по ним. Неглубокие окопы и стрелковые ячейки размыло до основания.
Подполковник фон Венглин принял решение использовать туман для завершения марша и приказал Альтдерферу сразу же после полудня выдвинуть батареи на ОП, находившуюся северо-западнее Кана.
Альтдерфер, Тиль и канонир из штабной батареи двигались в голове колонны, думая, долго ли им удастся передвигаться таким путем при дневном свете.
— Кажется, наши танки все еще удерживают шоссе, — произнес командир, стоя в машине и глядя в бинокль на север.
— Накрыть их, однако, будет нелегко. — Тиль показал на разрывы снарядов, похожие на небольшие ватные облачка.
— Противник пытается обойти Кан с запада, — заметил Альтдерфер.
— А мы тем временем сами лезем в котел, — не без сарказма сказал лейтенант.
— Где рождаются дезертиры, не так ли?
Повсюду, куда ни посмотришь, были видны повозки и тачки, нагруженные домашним скарбом, которые везли кряхтевшие от натуги люди. Лошадей почти не было видно.
— Верное доказательство того, что фронт снова передвинулся немного к югу, — высказал предположение Тиль, глядя мимо Альтдерфера.
— Следовательно, бравые французы отходят под защиту германского вермахта, чтобы продолжать и дальше сотрудничать с нами.
— Возможно, — согласился лейтенант, невольно вспомнив разговор с Рейно и Дювалем, который состоялся всего три недели назад.
— Нам же придется отходить еще дальше на восток, вплоть до реки Орн, — с возросшей нервозностью ответил Альтдерфер.
— Прошу прощения, господин капитан, тогда нам придется трижды переправляться через реку, пока доберемся до Кана. Все мосты через Орн наверняка пристреляны англичанами.
— Хорошо. Тогда мы поедем вот по этой дороге, а потом — на север. Таким образом, мы одним ударом убьем сразу двух зайцев: не увидим ни одного англичанина и все же окажемся на другом берегу.
Оставив капонира на развилке дороги, офицеры поехали дальше.
— Я сейчас узнаю, а вы, Тиль, подождете здесь до подхода дивизиона. Ясно?
— Так точно, господин капитан.
Двое мужчин-беженцев с засученными рукавами старались вытащить из грязи небольшую повозку, впрягшись в широкие лямки. Две женщины, одна молодая, другая средних лет, наклонив голову, подталкивали повозку сзади.
Альтдерфер все еще изучал карту, не решаясь ехать дальше из-за сильного артиллерийского огня.
Тиль закурил сигарету и повернулся к беженцам, которые никак не могли одолеть подъем и выехать с поля на дорогу. Пошел дождь. Тиль поднял воротник плаща. Лейтенанту стало жаль беженцев, и он медленно пошел им навстречу, чтобы помочь. Молодой мужчина, увидев направлявшегося к ним офицера, зачем-то сунул правую руку в карман, хотя в этот момент как раз нужно было толкать повозку, впусти несколько секунд он вынул из кармана носовой платок, высморкался и снова сунул его в карман.
Тиль пожалел, что плохо знает по-французски, и доверчиво улыбнулся.
Пожилой мужчина был здоровяк, и Тиль невольно подумал о том, что если такой толкнет кого, то не сразу опомнишься. С усов его стекали дождевые капли. Молодому на вид было лет двадцать пять. Чувствовалось, что он сильно нервничает. На руке у него была татуировка: «Мое сердце принадлежит Жанин». «Интересно, где мы находимся? — подумал Тиль. — Женщины нисколько не удивились появлению немецкого лейтенанта. Головы повязаны платками, как у наших рыбачек. Видимо, и эти с побережья. Похоже, старшая — жена усатого мужчины».
— Благодарим вас, монсеньер, — поблагодарила она Тиля.
«А могла бы и отругать за все те неприятности, что мы им причинили и еще причиним».
Вторая женщина спряталась за лежавшую на повозке кровать.
Альтдерфер тем временем уже свернул карту, приняв какое-то решение.
«Уж он-то не упустит возможности полюбоваться, как я сейчас увязну по уши в грязи», — решил про себя Тиль.
— Мадам! Мосье! Взяли! — скомандовал Тиль.
Усатый рассмеялся. Молодой человек толкал повозку обеими руками. Тиль чувствовал, что он ему не симпатичен. «Проклятая повозка! Оглобля поползла влево. Нужно ее поддержать за другой борт… Молодая дама в крестьянской одежде, несмотря на свой наряд, выглядит очень грациозно. Большая часть ее лица закрыта платком».
— Ну, друзья, вперед! Осталось метра два! Взяли!
«Если бы этот идиот Альтдерфер еще помог! — подумал Тиль. — Но ничего, и без него обойдемся. Все кряхтят. Я тоже. Колеса скрипят. Вот оглобля повернулась вправо. Еще немного — и повозка уже на шоссе!»
Молодая дама сверлила Тиля взглядом, хотя ни одна черточка на ее лице не дрогнула. У нее холодные миндалевидные глаза, полные губы, из-под платка выбилась прядь каштановых волос…
«Но ведь это…»
— Дениз!
«Нет, не может быть!»
Усатый благодарит Тиля за помощь. Его жена улыбается, обнажив два ряда белоснежных зубов, словно на рекламном фото. Дениз небрежно кивает Тилю, словно простому водителю такси. Это она.
