Кэмпбелл Блэк - Искатели потерянного ковчега. Индиана Джонс и последний крестовый поход
Она победно улыбнулась и повернулась к Доновану.
— Он отдал их Маркусу Броди.
Генри зажмурился, как если бы услышал что-то страшное. Затем, открыв глаза, взглянул на Инди:
— Маркусу? Ты и Маркуса втянул в это дело? Боже мой, Инди, Маркусу такие задачи не по плечу.
— Что ж, мы найдем его, — уверенно произнес Донован и, потеряв к ним всякий интерес, отвернулся.
— Найдете? Черта с два! — крикнул Инди ему вслед. — Он опередил вас на двое суток, это ему больше, чем достаточно.
Донован остановился, размышляя над тем, что услышал, а Инди продолжал выпаливать фразу за фразой:
— У Броди полно друзей в каждом городе и деревне, отсюда и до Судана. Он знает дюжину языков и все местные обычаи. Вам его не поймать, как ни старайтесь.
Вполне возможно, если ему хоть немного повезло, он уже нашел святой Грааль.
Генри усмехнулся.
— Вдохновенное выступление, — пробормотал он. — Будем надеяться, что ты прав.
Донован подошел к Инди и пристально посмотрел на него, словно тот был редкой археологической находкой.
— Доктор Джонс, мне безумно жаль, что ваша преждевременная смерть не позволит вам узнать конец этой истории. Вам и вашему отцу.
То, как он при этом смотрел на него, заставило Инди подумать, что, возможно, Донован знает о нем больше, чем кажется на первый взгляд. Неожиданно он вспомнил крест Коронадо и то, что ему рассказывал человек в панаме. Тот, кто хотел купить у него крест, рассчитывал, что Инди уже не будет в живых — чтобы он не разыскивал крест или чтобы не разыскивал своего отца?
Однако это было лишь предположением. Он был уверен, спроси он прямо об этом Донована, тот будет все отрицать, хотя бы потому, что никогда не признается в своем поражении: ведь когда исчез дневник и Инди остался жив, то ему, видимо, все пришлось начинать сначала.
— О чем задумались, доктор Джонс?
Инди молча поглядел на него.
Донован повернулся к солдатам.
— Уведите их.
* * *Их привели в другую комнату и, связав спина к спине на паре стульев, оставили под охраной двух дюжих молодцов. В комнате было темно я холодно как в могиле. Правда, здесь тоже всю стену занимал огромный камин, но он не был зажжен. Окна закрывали тяжелые занавеси, спадавшие до самого пола и не позволявшие пленникам видеть дождливую унылость ночи.
Они просидели так, должно быть, несколько часов, когда наконец вернулись Эльза и Донован, который сразу же справился о том, как ведут себя пленники.
— А что, разве надо непременно держать нас связанными? — спросил Генри, после того, как охранники подтвердили, что все в порядке. — Мы же не преступники, а все-таки джентльмены.
Донован засмеялся.
— Я видел твоего сына «в деле», там, наверху, и эти парни тоже. Если он и джентльмен, то, согласись, весьма своеобразный.
— Кто бы жаловался. Посмотри на своих помощников.
Донован скрестил на груди руки.
— Но думаю, что долго вам мучиться не придется, скоро вас развяжут.
Что-то в его тоне не понравилось Инди. Насторожил и странный, шизофренический смешок, последовавший за этим. Кажется, он начал лучше понимать этого человека, и почему тот сотрудничает с фашистами. Ему уже было нетрудно представить себе Донована мирно беседующим с Гитлером о картинах, реликвиях, предметах старины, об их ценности и об их таинственной силе…
Инди нашел глазами Эльзу. Она стояла в стороне, в тени, но он заметил, что она смотрит на него. Ему показалось, что она выглядит печальной, осунувшейся, углубленной в себя, но, возможно, он просто принимал желаемое за действительное. Да и вообще, наплевать на нее! Она обманула его. Использовала его. Предала его. Она спала с его отцом.
Ничего удивительного, что на душе у нее погано.
Дверь распахнулась и Инди услышал голос полковника Фогеля:
— Доктор Шнайдер, вам депеша из Берлина. Срочно возвращайтесь — завтра в институте арийской культуры важное заседание.
— Ну и?
— Вас просят выступить. — Он откашлялся. — Будут присутствовать очень важные гости.
— Спасибо, господин полковник.
Она снова посмотрела на Инди, затем обратилась к Доновану:
— Я присоединюсь к вам в Искендеруне как только освобожусь.
Донован протянул ей дневник.
— Возьмите с собой. Без карты он нам все равно не нужен. Покажете его в Берлине, пусть знают, что мы не стоим на месте. А затем можете сдать в Музей Рейха — прекрасный сувенир.
Фогель подошел к Доновану и кивнул в сторону пленников.
— Разрешите расстрелять их. Тогда, по крайней мере, у нас не будет больше инцидентов вроде того, наверху.
— Нет, — быстро сказала Эльза. Затем добавила: — Если мы не сможем взять нужные страницы у Броди, они нам потребуются живыми.
Донован с минуту стоял в нерешительности. Он посмотрел на Инди, потом на Генри, словно те были любопытными, а возможно, и ценными экспонатами. Затем сказал Фогелю:
— Всегда слушайтесь доктора Шнайдер. Подождем. Вот получим сведения, тогда они ваши.
Полковник нахмурился, с ненавистью взглянул на Инди, затем коротко кивнул Доновану. Инди было ясно, что он считал разумным покончить с ними как можно скорее. По-видимому, желание отомстить за смерть своих товарищей занимало его значительно сильнее, чем святой Грааль.
— Пошли, — бросил Донован и прошел к камину. Он вошел в него и открыл потайную дверь. Фогель и охрана последовали за ним. Донован пропустил их вперед и обернулся к Эльзе.
— Вы идете?
— Мне надо еще кое-что уладить перед отъездом. Через несколько минут я буду готова.
Донован кивнул и улыбнулся Инди и его отцу словно хорошим знакомым или коллегам. Точно, псих, решил Инди.
Донован вышел.
Эльза повернулась к Инди. На ее лице было то самое нежное выражение, которое он видел в минуты их близости в Венеции.
Какого черта ей сейчас от меня надо?
Он отвел глаза.
— Инди, я Выдумала эту причину про страницы и Маркуса Броди, чтобы не дать полковнику убить вас.
Он поднял на нее глаза и усмехнулся.
— Да ну? Значит, он «плохой» фашист, а ты «хорошая».
— Перестань! И тебе и мне нужен Грааль, в этом все дело. Ради него я могу пойти на все, но ведь и ты такой же.
— Мне очень жаль, что вы так думаете, доктор Шнайдер. — Его голос был ровным и безжизненным.
Эльза провела рукой по его лицу, он резко отстранился. Она наклонилась и заговорила, нежно и волнующе. Он чувствовал на своей щеке ее дыхание, ее кожа все также немного пахла мылом и какими-то духами, которые будили воспоминания и сводили с ума.
