Тело, душа и магия (СИ) - DariaTheStoryteller

Знакомым, родным, уютным ощущением неожиданно повеяло из-под стоп. Ива взглянула под ноги: ручей, совсем небольшой, как жилка в большом теле леса. Но почему он — ручей — так зовёт её? Почему ей хочется опуститься и…

Вода потянулась к её вытянутой руке. Испуганная, Ива вновь прижалась к дереву: ручей с плеском вернулся на место. Что же это получается… Вода ей… подчиняется?

Ива вновь протянула руку. Вода — обхватила ладонь, словно прижимая к своему прохладному, развеявшему жар в груди сердцу. Ива вдруг почувствовала: неужели она нашла союзника?

Но силуэты — рыщущие, голодные — всё ещё неподалёку, Ива улавливала их незнакомый, единственный в своём роде след. Надо бежать. Продолжать.

Одна остановка — и они дойдут. А что они сделают…

Нельзя! Нельзя думать… Бежать, бежать, бежать!

Ива встала на ноги и, помедлив, прыгнула в ручей. Тот же — точно подчиняясь её неозвученным желаниям — обхватил её ноги и понёс вперёд.

Течение стало Ивой. Ива — порвалась, поплыла, полетела. Шатаясь, она старалась не упасть: надо держаться, держаться и бежать, бежать куда угодно — там, там будет хорошо, чем дальше — тем лучше. Стараясь не терять равновесия, Ива подчинилась знакомому и родному: оно не обманет и не подчинит.

Они вместе — вместе против хищников.

Бугорок. Ива подпрыгнула. Она словно оседлала ручей и ехала сквозь препятствия, как будто она шла, но ноги сами несли вперёд. Острые камешки, мерзкие, опутывающие растения, глубокие ямы — Ива ощущала их, будто сама была ручьём. Она поднималась, огибала, плясала изящно и плавно. Она знала, что впереди, ей это место знакомо, этот ручей — ей друг. Несмотря на то, что она здесь не была, несмотря на то, что не знала ручей.

Вода — ей друг.

Шаг, второй, третий — и Ива вдруг ощутила. За спиной — там, в воздухе. Ива обернулась и опешила: силуэты.

Летят, не отставая. Идут по следу, не собираясь отпускать добычу.

Но Ива ею не станет. Она знает: надо бежать. Она может не знать ничего, кроме этого, но бега ей вполне достаточно, ведь единственное, что важно — выжить.

Тело вырвалось, и Ива, обернувшись, на миг замерла: впереди земля срывалась. Ручеёк давно оброс дном и берегами, стал речкой и теперь — оканчивался, с грохотом обрушиваясь вниз. Водопад!

Что? Что делать? Они на хвосте, Иве некуда бежать, на земле она — слабее. Ни свернуть, ни остановиться…

Только прыгать.

Приготовившись, Ива сжалась. Задержала дыхание.

— Прошу тебя, — заговаривала она. — Прошу тебя, вода, помоги… Умоляю!

И последний вдох. Она сорвалась, увлекаемая водой.

Завертело. Низ и верх перестали существовать. Ива уже ничего не чувствовала и не знала: она стала водой, её закрутило, она сорвалась и рассыпалась белой пеной, разрываясь на мельчайшие капли. Тело тянуло ко дну, но что-то внутри — что-то знакомое — потянуло наверх.

«Ты нам сестра, но твоё место — не здесь, — словно говорило оно. — Выходи, я помогу».

И спасительная волна, словно родная мягкая рука, подтолкнула Иву в спину. Тело устремилось на поверхность, и Ива — ощутив сухость щёк и лёгкий, невесомый воздух — вдохнула полной грудью, наполняя её.

Кончилось. Силуэтов нет. Они потеряли её. Но почему?..

В миг спокойствия Ива наконец-то расслабилась. Тело горело. Неужели она так плохо умела бегать? Несмотря на то, что нутро — стремилось в лес. Где она теперь и оказалась.

Но что дальше? Она, спрыгнувшая в водопад и едва это пережившая, распласталась по поверхности небольшого водоёма, от которого, словно складываясь в невидимый узор, вытекали ручейки-ниточки. Но здесь — в небольшом уголке под шумным водопадом — Ива ощущала себя знакомо и близко.Притом, что знала: она чужая на этой земле.

Где она? Кто она? Почему она многое чувствует, чувствует много разрозненных кусков, но не может сложить общей картины? Лишь имя — единственное, что у неё осталось. Как сердце, живое, но бессильное без рук и ног. Без головы и разума — без настоящей памяти.

Кажется, Ива что-то действительно знала: у неё есть дом и семья. У неё есть что-то родное: есть вода и ручей, обнимающие её, как родители.

Что связывает её и воду? Что тянет её к воде? Что за голос будто говорил с ней там — в глубине?

Так хотелось узнать. Но Ива, вытягиваясь во весь рост, не могла достигнуть правды, повисшей где-то далеко-далеко, за пределами её возможностей.

Но почему? Что произошло? Что происходит? Пожалуйста… Объясните, кто-нибудь… Кто-нибудь здесь вообще есть? Кто-нибудь существует?..

Рукой Ива достала до склизкого берега и, прильнув к мшистому пню, положив на него свой взмокший лоб, устало заплакала. Так больно бежать… Всё болит… Куда она бежит, почему? Кто-нибудь, скажите, хоть кто-нибудь…

Дрожащей рукой Ива потянулась к глазам, но вода, к её удивлению, оказалась быстрее: мягкий жгутик коснулся её щёк, поглощая большие солёные слезинки. Ива невольно улыбнулась — слабо, но с облегчением. Родная вода… Почему же ты к ней так снисходительна? Могла ли Ива что-то сделать взамен?

Но вода — молчалива. Ива понимала это, хоть и не знала почему. Всё ещё облокачиваясь на твёрдый пень, Ива обернулась. Вода внимала ей: плавные круги-волны вдруг прекратились, поверхность стала гладкой и чистой. Как зеркало.

Впервые Ива взглянула на себя. Ох… Что-то неправильно в этом отражении. Но что?..

Она оказалась тонкой и бледной. Совсем бледной — почти белой, почти как силуэты. Её пушистые уши, её пышный хвостик, её волосы — тоже обелились, походя теперь не на волосинки и шерстинки, а на нежные шёлковые нити. Даже когти на её руках и ногах, даже — как Ива думала — положенный румянец на щеках и теле, груди — выцвел.

Лишь глаза остались живыми. Они горели голубым. Голубыми искрами.

Звёздами.

Ива потянулась к воде. Звезда… Где-то уже она видела эту звезду? Но вода расступилась, стоило ей окунуть пальцы, и растворила отражение.

Но Ива запомнила. Ива запомнила звезду. Она точно знала её до этого. Но теперь — точно не забудет.

Сердце застучало, быстро и шумно. Кажется, есть, ради чего бежать. Появилось. Если не вода, то эта звезда — она точно из прошлого. Если Ива добежит достаточно, добежит до горизонта — до самых небес, — то она точно поймёт, что значит эта звезда.

Бежать. Надо бежать!

***

Джанта разбудила острая боль. Она пронзила голову, как воткнутая наживую игла. Он даже подсознательно понял, что пошатнулся: его коленки упирались во что-то сыпучее, он стоял на них нетвёрдо. Руки — сомкнулись за спиной, крепко прижатые друг к другу. Натирало… верёвкой?

Джант открыл глаза. Свет — яркий, горячий луч — врезался в мысли. Потребовалось несколько секунд, чтобы сморгнуть пляшущие перед взором разноцветные круги. Аргх… Теперь ударило в спину. Потную, скрюченную спину. В шею — неправильно согнутую, словно Джант уснул стоя.

Уснул… Точно! Джант встрепенулся, но слабость не дала ему встать. Взор — теперь уже не плывший — наткнулся на фигуру.

Морда. Знакомая… Джант не знал этого звера по имени, но видел его — видел сравнительно недавно…

— Ну чё, разведчик вражеский, очухался? — пробасил тот.

Вблизи этот зверолюд казался ещё крупнее, чем издалека. Из племени Яков, он действительно походил на животное, вставшего на задние лапы зверя. Его морда — лопоухая, широкая, с коричневым мехом; если бы он не заговорил, не поверилось бы, что он умел. Ноздри на его животном носу вздымались, свистя воздухом. А глаза — маленькие и непроницаемые — внимательно вглядывались в Джанта, щурясь.

— Что? Разведчик?.. — удивлённо пролепетал Джант.

— Да. А ты думал, мы не поймём?

Он опасно придвинулся. Только вскинув взор, Джант заметил у того на голове рога. Опасный звер — лучше ему не перечить. Но…

— Я не понимаю, о чём вы…

Як фыркнул, отворачиваясь. Джанту оставалось лишь недоумённо оглядывать его, опасливо отстраняясь от рогов.