Людмила Сурская - Привидение замка на холме
— Это, конечно, паскудство, но моих сил не хватило, чтоб поставить заслон. Они, видите ли, не знают, что с этой историей делать! — его голос был огорчённым. Естественно, он имел ввиду начальство.
Яну не столько это пугало, сколько бесило. Эти сволочи такое натворили… и хоть бы что. Их отпустили. Она уже не знала, смеяться или плакать. Не может быть, чтоб не понимали или уж совсем не имели представления, что произойти может от того, что эта парочка оказалась на воле. Скорее всего, органы нарочно устроили неразбериху. Ещё бы, их это устраивает. Эту стену не пробить. Взятки в нашей стране во все времена были движущей силой. Славка крепкий орешек и тот лапки сложил. Почему в её жизни простым никогда ничего не бывает… Она сжала до побелевших пальцев спинку стула и стараясь казаться спокойной ответила ему:
— Мир не изменить. Я почти не удивлена. Ладно, не переживай. Постараюсь быть аккуратна. К тому же думаю, они напуганы тюрьмой и вряд ли сунуться ко мне, смотаются отсюда за милую душу.
— Может быть…, но всё же будь осторожна.
А серые тучи стекали, очищая небо, первым весенним дождём. Он был скорее ленивым чем звонким и радостным. За ним выскочила словно из плена подземелья радуя глаз радуга и не торопясь выплыло солнце. Вот так и жизнь, вся в полосочку. Не бывает плохая или хорошая. Всякая и, наверное, это правильно иначе от сладости слипнется всё внутри.
Макс звонил каждый божий день, прося перестать упрямиться и приехать. Но Яна сама не зная зачем, выставляла рога и отказывалась. Хотя выстреливающее сразу, как только она подумает об этом, чувство тревоги и не покоя, обволакивая её мешало жить. Так чего дуришь, соберись и дуй к нему. Но нет. Торчала у себя и чего-то ждала. А весна, разойдясь на всю катушку и дав пинка надоевшей зиме, полностью разогнала снег.
Жарким солнышком присушило землю.
Эпилог
Укачав ребёнка, вышла в огород. Надо вскопать, да посадить хоть пару грядок. Справилась легко и быстро. Воткнула лук, посеяла по полоске укроп, редис. Проверив ребёнка, вскопала ещё одну под морковь. Почти засеяла всю. Вдруг послышался вроде как писк. Кинула всё и помчала в дом. О, ужас! Ребёнка в кроватке не было. Ноги подкосились и Яна сползла на пол. Потом вскочив позаглядывала во все углы. Становилось всё труднее и труднее дышать. Как будто клещами взяли грудь. Столбняк напал не только на тело, но и отрубился мозг. Но, ткнувшись больно головой в шкаф, опомнилась. «Куда мальцу деться из кроватки… Если только не приехал Макс…»
— Макс, Макс, — сорвалась она с места, несясь по комнатам. «Но где же он? Нет. Может на улице?»
Яна обежала всё… Нет. «Что меня дуру стукнуло — Макс. Ведь нет вещей. Господи, что это… Может взяла соседка?» Она полетела туда. Но та, торчащая тоже на огороде, развела руками. Казалось, не оставалось почти ничего, за что можно было бы зацепиться. Страх и боль сплетя комок вырвались наружу воплем и слезами. Соседка кинулась за водой, а Яна проревевшись за телефон. Славка ответил сразу. Обещал немедленно быть. Яна, комкая в руках кофточку сына орошала её, не отнимая от лица, слезами. Примчавший Славка, выслушивая её, между делом звонил по двум телефонам, прося помощи и отдавая распоряжения.
— Успокойся, это работа американской парочки, точно тебе говорю. Объявятся, куда им деваться-то, не иначе, как менять на камни, за которыми так охотились, будут. Аэропорт перекроем. Их сейчас же на крючок возьмём. Максу я сообщу сам.
Прижав к себе захлёбывающуюся горем женщину, от чего она ещё больше расквасилась, он вдруг встряхнул её и заорал:
— Хватит скулить или стоит врачей пригласить?
— Не надо я справлюсь. А ты уверен, что это они, а вдруг цыгане.
— Прям счас, больше им делать нечего, как с тобой подставляться. Сейчас детей брошенных навалом. А ты чем так занималась, что ребёнка прозевала?
— Морковь сажала.
— Вот иди, топай, досаживай. Точно говорю, это американская парочка поработала.
— А что, если они через столицу вылетят?
— Я ж на дурака не похож. Учёл такой вариант, наверное. Землю перерою, а сяду им на хвост. Прошу, займись чем — нибудь. Не мешай мне. Отвлекись. Я тебя буду держать в курсе.
Лицо его напряглось, глаза засветились, Яна поняла, что он весь уже не с ней, а в деле. И не став задерживать больше, отпустила.
Естественно, было уже не до огорода. Плюхнулась в кресло и казалось молча просидела не меньше как вечность, перебирая в памяти всё, что было с его рождения и до сегодняшнего дня. «Господи, за что? Увижу ли я его снова когда-нибудь?» Без него у неё не будет будущего. За что судьба её так распинает…
После пяти дней метаний и надежд, она была почти не в себе. С надеждой не спуская взгляд с молчащего телефона, умоляла его позвонить. Или снимала трубку с него время от времени — проверить, не отключён ли, и сразу аккуратно возвращала на место: всё было в порядке. Значит, он просто не звонит. Не до магазина и еды. Вся жизнь свелась к телефону. И вдруг звонок. Она летела к надрывающейся вовсю трубке, как ненормальная.
— Видишь, Янка, я не забыл! Обещал найти и вот, пожалуйста. Ты с ума ещё не сошла? — орал капитан.
— Почти, — взбрыкнула она. — Что позвонить раньше не мог. Я ж извелась.
Славка сообщил, что парочку засекли с ребёнком в аэропорту. На малыша были полностью документы. Он ещё что-то трещал, но большую часть его болтовни она прослушала. Думая о документах на ребёнка, Яна не была удивлена. Кто б сомневался. Деньги в наше время в космос пассажиров катают. Нужно было немедленно действовать. Но её не допускали до этого, приказав сидеть и ждать. «Им хорошо приказывать и планировать, а как мне жить?» — металась по дому она. Созвонившись с Максом, Славка решил выпустить парочку из страны. Тем более, летела она в Австрию. Макс с полицией должны оказать жаркий приём им там. Понаблюдав, как лайнер взмыл в голубое весеннее небо, и лучики солнышка мигнули в иллюминаторе, Славка поехал к Яне. Та, выслушав его, расстроилась. Опять зашмыгала носом и слизнула слёзы.
— Что же мне делать?
— А это как глянется, — отхлебнул кофе капитан. — Можешь рвануть следом.
— А может?
— Забудешь всю эту историю, сожжёшь прошлое и мосты к нему, а пепел развеешь.
— Это как и зачем? — насторожилась Яна.
Он посматривал на неё, как бы раздумывая, стоит говорить или нет и поболтав в чашке остатки кофе, вздохнув ответил:
— Затем что он получил своего графского отпрыска, а ты свободу… Мы можем попробовать всё начать сначала. — Вскочив, он принялся пружинистым шагом ходить взад и вперёд, резко очерчивая каждый разворот. — Это был последний акт твоей безумной истории.
