Георгий Брянцев - Тайные тропы
Марквардт несколько раз прошелся по кабинету и, подойдя к креслу, в котором сидел Юргенс, неожиданно спросил:
— Как я выгляжу, коллега?
Вот уж с таким вопросом шеф к Юргенсу никогда не обращался. «Наверное, не знает, с чего начать», — мелькнуло в голове Юргенса, и он нарочито внимательно посмотрел на обрюзгшее лицо Марквардта, на новые морщины, появившиеся на нем.
— Вполне прилично... — ответил он.
Марквардт откинул голову и раскатисто рассмеялся.
— Постарел я или нет? Вот что меня сейчас интересует.
— Вы моложе меня и об этом говорить не следует...
— Спасибо за комплимент, — Марквардт поклонился и вновь заходил по кабинету, энергично потирая руки. Потом подошел к зеркальному шкафу, стоявшему в глубине кабинета, и всмотрелся в свое отражение.
— Старею... определенно старею, — проговорил он, — и никак не избавлюсь от болезненной полноты... А в общем — наплевать. Все пустяки в конечном счете. Меня сейчас занимает другое...
«Начинается. Я предчувствовал», — подумал Юргенс и вздохнул.
— Мне не один раз пришлось вытаскивать вас из петли, и если бы не я, то нам сейчас, пожалуй, не удалось бы так мирно беседовать. Вы с этим согласны, я надеюсь?
— Гм, гм... — отозвался Юргенс.
— И почему я так близко принимал к сердцу все ваши неудачи, вам, надеюсь, тоже ясно?
Речь шла о дробном числе, и Юргенс кивком головы показал, что догадывается.
— Теперь пришла ваша очередь. Вы должны оказать мне помощь...
— Я всегда готов, — поторопился сказать Юргенс.
— Дело щекотливое... Но не мне вас учить. Опыт у вас приличный и руку на таких делах вы уже набили...
— Я вас слушаю.
— Вы моею секретаря Гельмута знаете?
— Конечно.
— Его надо убрать... и чем скорее, тем лучше.
— Смею спросить... — начал было Юргенс.
Но шеф его перебил:
— Дайте мне окончить! — И, выдержав небольшую паузу, Марквардт продолжал: — Полковник Шурман ни за что его не отзовет. Гельмут пережил четырех начальников за войну, я пятый. Меня он не должен пережить. Если это случится — неприятности ожидают не одного меня, но и вас...
— И меня? — удивился Юргенс.
— Да, и вас. Позднее вам это станет ясным.
Юргенс задумался. Но думал он не над тем, стоит или не стоит, можно или нельзя уничтожать Гельмута. Это его как раз не волновало. Он думал, почему неприятности должны распространяться на него.
— Я вас озадачил? — поинтересовался Марквардт, хронически улыбаясь.
— Нисколько. Я все обдумаю и завтра вам доложу.
— Тогда я вас больше не задерживаю...
Весь укрытый плющом особняк Юргенса стоял в восточной части города. Друзья подошли к нему без пяти десять. Стучать или звонить не пришлось. Все тот же неизменный служитель предупредительно открыл парадное и бесстрастным голосом пригласил следовать за собой.
Через коридор и комнату он провел их в огромных размеров зал. Здесь стояла старинная мебель с бронзовой инкрустацией, на стенах висели потемневшие портреты. Все было мрачно, наводило тоску.
На этот раз Юргенс не заставил друзей долго ожидать себя. Не успели Ожогин и Грязнов хорошенько осмотреться, как открылась дверь, и их позвали в кабинет.
Над столом, стоящим наискосок, висел большой портрет Гитлера, под ним стояло кресло с высокой спинкой, в нем сидел Юргенс. Он разговаривал по телефону.
— Да, да... благодарю... Машина есть... Хорошо... Через полчаса я буду у вас, — и он остановил взгляд на больших часах, вделанных в скульптурную мраморную группу. — Ровно через полчаса... Благодарю...
Положив трубку, Юргенс собрал со стола бумаги и спрятал их в один из четырех сейфов, врезанных в стены комнаты.
— Я тороплюсь, — объявил он Ожогину и Грязнову, — а поэтому буду краток. Завтра позвонит господин Долингер и пригласит вас к себе. Это человек, с которым вам придется заниматься радиоделом. Насчет квартиры позвоню я сам на-днях, а пока живите в гостинице. Ни в чем стеснять или ограничивать вас не собираюсь, бывайте где угодно, обзаводитесь знакомыми, но держите, как и раньше, в абсолютной тайне отношения со мной, моими людьми и не сближайтесь с лицами, которые при изменении ситуации в городе могут вас скомпрометировать. Короче говоря, никто, кроме определенных мной лиц, не должен знать о наших связях. Выдавайте себя за военнопленных, выпущенных из лагеря для подыскания работы.
Юргенс присвоил Ожогину и Грязнову клички, снабдил их пропусками для круглосуточного хождения по городу и деньгами.
— У меня все, — заключил он, пряча в карман полученные от друзей расписки. — Если есть вопросы, пожалуйста, только побыстрее...
— У нас один вопрос, — начал Никита Родионович. — В друзья к нам навязывается управляющий гостиницей Моллер. Он бывает у нас, приглашает к себе в дом и очень много болтает...
— О чем?
— Обо всем, что происходит в городе. Ему все известно.
— Ну. и пусть болтает, плюньте на это...
— А как поступать, когда он спрашивает наше мнение по тому или иному вопросу?
— Он что, интересуется чем-нибудь?
— Да.
— Старайтесь больше слушать его и поменьше говорить сами. Так будет лучше.
3
За черным рынком, в начале кривого узкого переулка, находилась пивная-закусочная, именуемая здесь коротко — локаль. От прочих пивных она внешне ничем не отличалась, но в ней, кроме пива, можно было получить, правда, за очень высокую цену, чашку кофе, вернее — дурно пахнущей темной жидкости, и пару бутербродов, состоявших из гомеопатических порций эрзац-хлеба и сыра.
Каждое утро Ожогин и Грязнов приходили в пивную и занимали столик. Они вынуждены были завтракать здесь, так как в гостинице по талонам коменданта города им предоставлялись лишь обед и ужин. Друзья являлись в локаль еще до его открытия, чтобы захватить местечко в этом всегда людном и шумном заведении.
Тут собирались темные дельцы всех оттенков: спекулянты, ростовщики, посредники в торговых сделках, укрыватели краденого и, конечно, разномастные воры. Мраморные доски столиков носили на себе следы различных арифметических действий — от сложения до деления, от простых дробей до десятичных. Опытный глаз при внимательном анализе этих разнообразных подсчетов и выкладок, наверное, смог бы воссоздать и нарисовать картину побед и поражений, происходивших за стенами локаля. Да и не только за стенами. Крупные сговоры и сделки возникали и принимали законную силу именно здесь. Сколько они, эти обшарпанные, обветшавшие столики, хранили темных дел. Записи и цифры красовались даже на стенах.
Сегодня друзья явились в локаль с некоторым опозданием. Зал уже был полон. На их счастье, два крайних столика, в самом углу, оказались свободными. Они поторопились занять один из них. Официант, уже приметивший друзей и не раз получавший от них необычные по размерам для этих мест чаевые, быстро подбежал и принял заказ на пару бутербродов, пару чашек кофе и пару кружек пива.
