Николай Панов - Орлы капитана Людова
— Как летчик?
— Проснулся только что, глаза протирает и уже свой портсигар в пальцах крутит. Поздоровался, как виноватый…
— Ладно, идите курите. И Кульбину скажите, чтобы у боцмана вахту в кубрике принял.
— Мы в один момент. — Фролов исчез за скалой. Теперь, когда рассветная роса блестела на скалах, и клочья синеватого тумана нерешительно качались в каменных складках, и все ярче разгорался горизонт, Медведеву нестерпимо захотелось спать. Под веками был словно насыпан песок, автомат казался необычно тяжелым.
С трудом дождался Фролова, передал ему вахту, пошел к кубрику.
Летчик, розоволицый, как видно отлично выспавшийся, дружески кивнул ему, докуривая сигарету.
Женщина сидела на камне, в стороне. Она казалась тоньше, стройнее в своем наспех сметанном матросском платье. Ее волосы были распущены. Откинула их назад, неподвижно смотрела вдаль…
Медведев еле добрался до койки. Показалось, заснул, стал падать в глубокий блаженный мрак, еще не успев опустить голову на подушку…
Он проснулся от чьих-то настойчивых прикосновений. Над ним стоял Агеев.
— Пора вставать, старшина?
— Вставать-то не пора: вы только минут десять как глаза завели… Выйдемте, товарищ командир.
С удивлением Медведев увидел: боцман держит в руках серовато-белый сверток.
Вышли наружу. Агеев отвел Медведева почти к самому гребню. Развернул рваный халат.
— Этот халат, товарищ командир, что наша гостья носила, был в расселину, за обрывом, одним концом засунут. По ветру, как флаг, развевался. Мне на него наш мистер указал.
— О'Грэди?
— Так точно… Я, перед тем как ложиться, в обход по камням пошел. Боцманская привычка — палубу осматривать, все ли в порядке. Вдруг он меня догоняет, указывает на скалу. А оттуда будто чайка крылом машет. Глянул я через борт — этот халат болтается. Хорошо еще, недавно светать стало, может быть, нас запеленговать не успели.
— Кто же это сделал? — У Медведева перехватило дыхание.
— Думаю, не англичанин. Зачем бы ему самому себя выдавать?
— А где эта женщина?
— Сидит у кубрика как ни в чем не бывало.
Медведев взглянул. Женщина задумчиво сидела на камне. Летчика не было видно. Но вот он шагнул из кубрика, неторопливо пошел за скалу, туда, где стоял на вахте Фролов.
— Маруся! — позвал боцман.
Женщина вскочила с камня. Пошла к ним суетливым, неуверенным шагом.
— Может быть, и его позвать, товарищ командир?
— Не спеши, боцман, сперва поговорим с ней.
Летчик скрылся за скалой. Маруся подошла. Остановилась, глядя робко и вопросительно.
Глава двенадцатая
КОГДА ЗАМОЛЧАЛ ПЕРЕДАТЧИК
Маруся молчала, глядя на халат в руках боцмана. Он, казалось, привлекал ее взгляд как магнит. Только мельком посмотрела в лица Агеева, Медведева и снова неотрывно глядела на светлые лохмотья.
— Где вы оставили вчера ваш халат? — тихо спросил Медведев.
— Не помню точно, — отрывисто сказала Маруся. — Я отнесла его подальше, спрятала между камнями. Не могла я больше смотреть на него… Я поступила неправильно? — Она вскинула и тотчас опустила глаза.
— Ваш халат был повешен за скалами, как флаг! — Голос Медведева звенел сталью. — Зачем вы сделали это?
Теперь женщина смотрела на него в упор. Ее черты были неподвижны. Только глаза, широкие и светлые, жили на мертвенно-бледном лице.
— Кто вы такая? — продолжал Медведев. Ярость охватила его. Бессонная ночь, затаенное горе, страх за исход дела усиливали эту ярость. — Кто вы такая? Вы действительно русская?
— Я русская, — пролепетала Маруся. Она стиснула ладони; маленькие смуглые пальцы с обломанными ногтями побелели. — Я не понимаю… Я его свернула в комочек, в плотный комочек, засунула глубоко в трещину… — Ее губы запрыгали, но глаза оставались сухими.
— Зачем вы хотели выдать нас немцам? — спросил Медведев.
— Выдать вас немцам?.. — повторила она, будто не веря собственным ушам. — Выдать вас немцам? Это я-то могу выдать вас немцам? Это я-то? Я?
Ее дыхание пресеклось. Она молчала, подняв руку, глядя на Медведева с невыразимым упреком.
Ее измученное, страшно худое, когда-то бывшее молодым и красивым лицо все трепетало от горя и обиды. В этом лице не было больше робости, приниженности, как вчера.
Она не могла говорить: слезы хлынули из ее глаз, покатились по впалым, сморщенным щекам…
Агеев внезапно повернулся, пошел, почти побежал к кубрику.
Маруся закрыла пальцами лицо, упала на камни.
— Что они сделали с нами!.. — повторяла она среди рыданий.
Холодный пот тек по лицу Медведева.
— Товарищ командир! — раздался голос Агеева. Нечто настолько необычное, зловещее было в этом голосе, что оглянулась даже Маруся. Медведев бросился в кубрик.
Кульбин сидел у стола в странной неестественной позе, опустив голову, одной рукой охватив передатчик. По стриженой голове текла струйка крови. Агеев поддерживал радиста, низко склонившись.
— Что? — крикнул Медведев, подбегая..
— Похоже, помер!.. — со стоном ответил Агеев. Выпрямился. Его жесткая ладонь была испачкана кровью. — Скорей идем!
Он бросился из кубрика. Медведев бежал за ним.
— Там Фролов… Не пропустит…
Агеев молчал. Одним рывком расстегнул кобуру. Они обогнули скалу, заслоняющую спуск к ущелью.
— Тоже убит? — задохнулся Медведев.
Фролов сидел, скорчившись, у самой расселины. Он уронил голову на колени, крепко сжав в руках автомат. Агеев добежал первый, тряхнул его за плечо, сигнальщик стал клониться набок, не выпуская автомата. Агеев приподнял его, расстегнул ватник.
— Ран, похоже, нет…
Фролов тяжело дышал, его невидящие глаза были полураскрыты.
Агеев бережно опустил Фролова на камни.
— Он отравлен, товарищ командир! Этот шпион обоих их одурманил. Сигаретами. Когда утром я к ним подошел, как раз втроем перекурку кончали… Товарищ командир, я его еще у потока настигну!
Распрямился, рванул из кобуры пистолет. Медведев сгибался над Фроловым.
— Идите… Нет, подожди, брат! — Только в моменты большой задушевности, наивысшего напряжения Медведев переходил, сам того не замечая, на «ты» с подчиненными. — Как бы он и тебя не подстерег. Какое у него оружие?
— Пистолет и две гранаты — он их у Кульбина забрал. Я его нагоню, кончу…
— Смотри, как бы не подстерег… — снова повторил Медведев. Он растерялся, может быть, первый раз в жизни: слишком неожиданно свалилась беда.
— Ему меня подстерегать не резон! — уже из ущелья крикнул боцман. — Он, поди, как заяц, по скалам скачет!..
