Время новых дорог - Александр Федорович Косенков
— Давно пора, — буркнул Голованов. — Скоро совсем стемнеет.
— А мне его жалко, — грустно сказала Наташа. — Представляете — прожить всю жизнь при заезжей… Заезжая — проезжая. Заходят люди, греются, спят, едят и уходят. Он топит для них печку, кипятит чай и — ждет. Ждет, ждет. А они переночуют и исчезают навсегда. И всё мимо, мимо и мимо.
— Проводите параллели, уважаемая Наталья Степановна?
— Вы сегодня невыносимы, Голованов. Да, провожу! Разве у всех у нас не то же самое?
— Представляете, сколько всего он понавидался и понаслушался, — вступился за Старика Ефимов. — Но он катастрофически неразговорчив. Я к нему и так и эдак — бесполезно.
— Только безнадежные дураки делятся своим жизненным опытом и поучениями. Умные понимают, что каждый должен сделать свои собственные ошибки, стукнуться своим собственным лбом, самому разобраться в смысле своей жизни.
— Вы, конечно, уже разобрались?
— Никак нет, Наталья Степановна. Я ещё полон надежд и иллюзий.
— Да? У вас еще остались иллюзии?
— Представьте себе. Я все еще надеюсь, что мне когда-нибудь повезет. Могу, например, стать начальником техотдела в нашем Управлении. Как, по-вашему, не высоко беру?
— Скромненько, но со вкусом.
— А вы, уважаемая, какую ставите перед собой жизненную цель? Если не секрет, конечно. Ваше здесь появление для меня до сих пор загадка. Либо вы совершили величайшую глупость, либо метите в дали неоглядные.
— Скорее первое.
— А зачем?
— Надеялась встретить вас и выскочить за вас замуж.
— Это скорее умно, чем глупо. Советую поторопиться. Не обещаю вам Золотых гор, но старый золотой прииск в вашем полном распоряжении.
— Если вы добавите к этому год другой безоглядной страстной любви, я, может быть, соглашусь.
— А через год-другой, что?
— Будем вспоминать о зря потерянном времени.
— Страшновато. И скучновато.
— А я бы согласился, — не утерпел Ефимов. — Прошлое никогда не исчезает бесследно.
— Да? — удивился Голованов. — Однако, товарищ краевед! Что ж, последую вашему совету. Соглашаюсь! Только, если можно, Наталья Степановна — небольшую консультацию… Страстная — это как?
— Безоглядная.
— А безоглядная, значит, страстная. Больше вопросов не имеется. Согласен! Оглядываться мне некуда. Кроме серых трудовых буден и нескольких неудачных попыток стать единственным и неповторимым, ничего интересного позади не имеется. Готов не оглядываться до самой пенсии.
Выждав некоторое время, но, так и не дождавшись ответа, он направился было к лестнице, ведущей в его кабинет, но вдруг замер в раздумье. Было похоже, что он к чему-то прислушивается. Потрескивали дрова в топящейся печке, за стеной в пристройке заработал включенный Стариком движок, ветер, явно наращивая свое далеко не весеннее присутствие, переключился с разноголосого подвывания на ровный настойчивый гул. Не сразу набрав положенный свет закраснелись подвешенные над столом лампочки, немного пораздвинув сжатое до того сумерками пространство. И тогда, совершенно неожиданно для самого себя, Голованов включил стоявший на ступеньке лестницы, приготовленный для предстоящего застолья магнитофон. Загремела, загрохотала современная ритмичная музыка. Явно дурачась, Голованов подошел к Наташе и склонился в приглашающем поклоне. До того сидевшая низко опустив голову, почти на грани истерики, Наташа словно очнулась от транса, протянула Голованову руку, поднялась и, уловив необходимую ритмичную паузу, вступила в танец. Они танцевали, позабыв, казалось, обо всем на свете. Танцевали легко и непринужденно, органично вписавшись и одновременно совершенно не вписываясь в окружающую обстановку. За грохочущей музыкой все они не расслышали неожиданно распахнувшуюся дверь и не сразу разглядели застывших на пороге Кодкина и Веселова.
* * *
Некоторое время вошедшие обалдело следили за танцующими, пока заметивший их Ефимов не выключил магнитофон.
— Мужики, трактор имеется? — прохрипел преодолевший наконец свою ошеломленность Кодкин.
— Найдем, — выпустив из объятий партнершу, отозвался Голованов. — Сели?
— Влипли, — угадав в Голованове главного, стал объяснять Кодкин. — По пояс. Хорошо, что порожняком шли. Если трактор на ходу, выдернем, как миленькую.
— Вы же все насквозь, — посочувствовал Ефимов. — Проходите к печке… Согрейтесь…
— Далеко кораблекрушение? — поинтересовался Голованов.
— Можно считать рядом. За косой. Вода там дуром прет. Если сейчас не зацепим — все, поплывет моя кормилица аж до Лены. Одна на ваш трактор надежда.
— Чаю хоть выпейте, — пригласила Наташа, разливая по кружкам чай.
— Сначала трактор, а чай всегда успеется, — не согласился Кодкин и вытолкнул вперед прятавшегося за его спиной Веселова, при виде которого Наташа резко повернулась спиной к вошедшим. Кипяток из чайника, который она все еще держала в руке, пролился на пол.
— Вот он пускай хлебает. Навязался на мою шею загадка природы. Спрашиваю — кто такой? Говорит — «человек без смысла жизни». Спрашиваю — бич? Говорит — «не совсем». А чего «не совсем», если сам не знает, куда и зачем направляется. Пей чай, загадка природы. Мы с тобой еще поговорим, в чем смысл жизни. Я тебе подробненько все объясню. Так подмогнете, а, мужики?
Голованов, который к тому времени уже успел переодеться в подходящую для погоды спецуру, направился к двери.
— Прет, говоришь, вода?
— Ну. Наледь на наледи. Не едешь, а плывешь.
Голованов снял висевший у двери забытый кем-то полушубок, кинул Ефимову:
— Утепляйтесь, товарищ старший научный сотрудник. Поможем рабочему классу. Банкет по поводу приезда высокого начальства, судя по погоде, отменяется.
Ефимов быстро собрался и выскочил следом за покинувшим заежку Головановым. Кроме Наташи и Веселова в заежке больше никого не осталось.
* * *
Наташа по-прежнему стояла к нему спиной и, кажется, не знала, что ей делать. Оглянувшись на закрывшуюся за Ефимовым дверь, все еще непослушными замерзшими руками Веселов неловко достал из своей сумки букет тюльпанов и стал снимать с него шуршащую упаковку. Наташа наконец оглянулась.
— Думал, не довезу, замерзнут. По пятьсот рублей штука. Почти весь аванс хлопнул.
Подошел к Наташе и протянул ей цветы. Та цветы не взяла, отошла подальше от Веселова. Словно что-то решая про себя, прошлась из угла в угол заежки и только после этого подошла к Веселову.
— Как ты узнал, что я здесь? — злым, неприятным самой себе голосом, спросила она.
— По телефону.
— Как всегда врешь.
— Как всегда говорю правду. Позвонил на твое прежнее место работы, представился. Вежливый мужской голос сообщил вот эти вот координаты. И что тебя сюда занесло? Край света и даже дальше. Четвертый день добираюсь.
— Зачем?
— Если помнишь, я всегда дарил тебе в этот день цветы.
— Как мне надоели твои вечные фокусы! Я устала от них. На всю жизнь устала. Мы же обо всем договорились! Ты не знаешь меня, я не знаю тебя. А ты заявляешься как ни в чем ни бывало.
