Под кожей – только я - Ульяна Бисерова
Оказавшись по ту сторону, Лука включил фонарик и проморгался. Темный сводчатый потолок почти касался его головы. Вниз уходила крутая лестница с кривыми, обкрошившимися ступенями. Рассудив, что глупо торчать на месте, Лука решил разведать обстановку. Чем черт не шутит: возможно, удастся отыскать ход, который ведет на поверхность. А нет — отсидятся тут, пока полицейские не снимут оцепление.
Дав приятелю знак идти следом, он начал спускаться, обшаривая лучом фонарика своды подземелья. Иногда тоннель разветвлялся. Заметив встречающиеся время от времени в кирпичной кладке серые камни, Лука решил держаться этого пути.
Его чувства обострились до предела. Он слышал, как сочится сквозь камни темная стылая вода, собираясь в тяжелые сонные капли. Как пробирается под сводами затаенное, как вздох умирающего, дуновение воздуха, пропитанного затхлой сыростью.
Спустя некоторое время Лука опустился на колени, чтобы уложить раненого на пол и перевести дух. Сквозь полусомкнутые веки парнишки виднелись закатившиеся белки глаз, но Лука слышал его дыхание — сиплое, прерывистое.
— Жив?
— Вроде дышит.
— Слушай: брось-он. Сам-беда — сам-прыгай-вон!
— Так нельзя.
— Почему? — насупился Флик.
У Луки не было внятного ответа. Конечно, Флик прав. Этот парнишка — чужой, никто. Он и так вытянул его из полицейской облавы, а дальше — не его забота, каждый сам за себя. Но что-то удерживало его, не давало уйти. Зажав в зубах фонарик, Лука стянул с головы взломщика грязную балаклаву. И все вокруг застыло, провалилось в безмолвие, тьма сгустилась, подступила со всех сторон, и только лицо парнишки отливало небывалой, неживой белизной. Тонкие черты, почти бескровные губы плотно сжаты, под глазами — синие тени.
Обычные зеркала, как известно, показывают перевернутое отражение предметов. Инверсию. Поэтому слова кажутся написанными задом наперед. Но, слышал Лука, есть особые зеркала, которые показывают предметы такими, каковы они на самом деле. И, заглянув в такое зеркало, человек впервые в жизни видит свое лицо таким, каким видят его все остальные. И от этого голова идет кругом. Когда круг мертвенного света выхватил из темноты истощенное лицо, Лука едва справился с внезапным приступом дурноты. Он увидел самого себя. Свое лицо. Это совпадение было настолько точным, что казалось дурным сном, вопиющим нарушением законов природы.
Лука услышал за спиной тихие шаги Флика, и это вмиг вывело его из оцепенения: он быстро отвел луч фонарика в сторону, точно его застали за чем-то постыдным.
Лихорадочно пытаясь собраться с мыслями, Лука осторожно взял парнишку за руку — безвольную, прохладную, почти невесомую, на которой поблескивал широкий магнитный браслет. Скрюченные, сбитые в кровь пальцы с обломанными ногтями. По тыльной стороне ладони вилась татуировка — причудливые переплетения линий, фигур и точек. В тусклом свете фонарика казалось, что линии змеятся, извиваются, облизывая руку, как жадное пламя костра. Лука коснулся сплетения линий и тут же повалился, подкошенный белой, ослепляющей вспышкой боли.
— Эй, брат, ты как? — испуганно тормошил его Флик.
— Порядок, — машинально пробормотал Лука, хотя перед глазами плыли черные и красные круги, а все тело ныло, как после первой смены на сломе. — Уходим.
— Давно бы так, — Флик избегал смотреть на неподвижное тело, точно опасаясь, что тот вот-вот очнется и поразит его молнией, как древнегреческий бог. Лука, прихрамывая, побрел следом. Парнишка издал едва слышный стон, но Лука не обернулся.
Глава 4
Тоннель вывел их в темный проулок Хеллтага — квартала на левом берегу реки, где теснились муниципальные дома, а из распахнутых дверей забегаловок доносились ругань и шум потасовок, которые нередко заканчивались беспорядочной пальбой. Здесь обитало отребье города — мелкие воришки, хакеры, наемные убийцы, шулеры всех мастей, контрабандисты и костоправы, промышляющие торговлей биозапчастями. Камеры и передающие антенны Эфора здесь были разбиты и варварски искорежены — магистрат уже махнул рукой и не тратился на замену.
Прежде Лука бывал здесь всего пару раз и, уж конечно, не под покровом ночи. Как-то раз Лука по поручению Йоаны битый час разыскивал здесь Кривую Несси: один из ее сыновей, Громила Вилли, угодил в крутой замес и, хотя врачи клиники постарались подштопать раны, рисковал отправиться к праотцам еще до захода солнца. Йоана написала адрес, но геолокатор бестолково моргал, замызганные, провонявшие тухлой рыбой проулки Хеллтага извивались и петляли, словно строились лишь для того, чтобы было сподручно уходить от погони и подкарауливать припозднившихся ротозеев, а нумерация не поддавалась никакой логике. Так что в тот раз он разыскал развеселую Несси лишь благодаря чистой случайности, когда зашел в один из грязных баров без вывески, чтобы попросить стакан воды.
В предрассветный час квартал стих и замер, точно провалившись в дурной похмельный сон. Ставни на окнах были крепко заперты, на улицах — ни души. Только облезлые бродячие коты шастали в придорожных канавах, среди куч отбросов и зловонных луж. Они пробирались по слабо освещенным улицам квартала, совершенно не представляя, что ждет за следующим поворотом. Время от времени Флик с тревогой бросал взгляд то на айдибрас, который выстраивал наиболее короткий и безопасный маршрут, то и дело сбиваясь и подвисая от самодельных глушилок, развешанных на каждом столбе, то на быстро светлеющее небо, похожее на грязную воду в тазу после стирки, с серыми опавшими хлопьями мыльной пены.
— Скорее! Сам-знай: смена-опоздай — мимо иди, деньги-забудь!
Лука нахмурился и ускорил шаг. Таблички на дверях, размером с ладонь, призывно нашептывали: «Руфь. Сны по заказу», «Доктор Ктос. Безболезненный уход», «Капли для волшебных сновидений», «ID-карта. Быстро. Без лишних вопросов». На углу обшарпанного здания болталась неоновая вывеска. Буквы вкривь и вкось, конструкция барахлит и потрескивает. «Отель Эльдорадо. Койка и завтрак».
Лука остановился: он узнал это место: сейчас в проулок, через три квартала направо, и они выйдут к Мосту висельников, а там уж до слома рукой подать. Он резко выдохнул, точно набираясь решимости перед тем, как сигануть в реку с обрыва.
— Слушай, дальше иди один. Я возвращаюсь.
— С ума сошел?
— Я айдибрас потерял.
— Да как так?! — глаза у Флика округлились. Даже ребенок знает: без идентификационного браслета ты, считай, никто, нелегал — не успеешь и десятка шагов сделать, как патрульный дрон засечет, выстрелит парализующим дротиком и вызовет летучий отряд.
— Сам-знай-нет. Может, слетел там, когда тяни-тащи тот придурок?
— Или на складе, — прошептал Флик, меняясь в лице.
— Нет, вряд ли. Там еще был.
Айдибрас на запястье Флика тихо пиликнул.
— Мать-волнуйся, где я, — нахмурился он. — Ну, выбор-нет, пошли назад.
— Нет. Я один. Ты беги, я догоню.
— Уверен? —
