Толчки - Марат Дроздов
После водных процедур я вернулся в свою комнату, по дороге продолжая печальные размышления. Девушки у меня нет и быть не может, я видел, какие парни им нравятся – я на таких не похож ни на йоту. С учебой у меня завал, одна физика чего стоит. С учителями я общего языка не нахожу, Раиса Федоровна тому пример. Друзей у меня тоже особо…
Тут меня осенило.
Я вспомнил, что хотел сделать и что это была за навязчивая идея, привязавшаяся ко мне после школы. Я стремглав побежал в свою комнату. Вбежав, я лихорадочно осмотрел все горизонтальные поверхности в поисках телефона. На кровати его не было, на столе тоже. Точно! Я его оставил в кармане брюк, когда вернулся. Я подбежал и выхватил его из переднего кармана.
В моей памяти всплыл эпизод, когда в четверг, после дебюта моего стишка на публике, пусть и не моими устами, мне написали несколько человек, чтобы узнать, как я. Помнится мне, их было не меньше пяти, а значит, что друзья у меня все же имеются. Разблокировав телефон и зайдя в соц.сеть я посмотрел список сообщений. Вот те, что были в четверг. Странно… Тогда мне написали Марк и Женя. Оба сообщения я оставил непрочитанными. Марк и впрямь спрашивал как я, а вот Женя интересовался, как я решил пятую задачу по алгебре.
Я так и сел.
В попытках воспроизвести в памяти события того дня я вспомнил, что действительно тогда получил сообщение от Марка. Я тогда еще очень этому обрадовался, мне тогда это помогло. Помогло чувствовать себя не таким уж никчемным. Тогда, после того происшествия с Денисом мне казалось, что все были против меня. А если и не все, то подавляющее большинство. А оставшимся попросту наплевать, они посмотрели на это и тут же забыли. В тот день я очень долго думал об этом сообщении, видимо поэтому в моем мозгу оно и превратилось из одного в пять.
Значит реальность такова, что кроме лизоблюда Марка у меня вообще нет друзей?
Это меня добило.
Последняя надежда, последняя ниточка надежды была только что оборвана и утеряна. Я открыл поисковик и ввел запрос: «Открытые крыши». Полистав список, я выбрал ту, что находится недалеко от моего дома, буквально полквартала. На сайте даже очень любезно был прикреплен код от парадной. Я уже все решил и ничто не могло мне помешать. Тем более ничто не могло меня переубедить, ведь все было и так ясно. Ни девушки, ни друзей, ни увлечений. Миру такой как я был не нужен.
Подумав об увлечениях, мне вспомнился наш литературный кружок. Там всегда было очень весело, это был не столько литературный, сколько кружок по интересам. Каждый рассказывал какие-то истории, в основном это делал Рудольф Иннокентиевич, который и вел этот кружок. Иногда кто-то приносил свои рассказы, а однажды Алена даже принесла стихи. Они были длинные, но мне запомнилось одно четверостишие:
«Бьёт ветер по щекам упорно
Передо мной лишь пустота
Снуют машины лишь проворно
Шагнуть мне надо лишь туда»
Рудольф Иннокентиевич тогда сказал, что для первого раза неплохо и поинтересовался фамилией Алены. Когда она назвала ее он удивился, что фамилия у нее не Лоханкина. Я и Даша тогда засмеялись. Мы поняли, что он имеет ввиду. Он подмигнул нам, а Алене и Лизе сказал, что в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова был герой по имени Васисуалий Лоханкин, который сочинял стихи ямбом, прямо как Алена. Он тогда еще спросил у нее, о чем это стихотворение. Она его назвала «Песнь Смертника». Она сказала, что о самоубийце, который стоит на краю крыши и готовится прыгать. Перед тем, как шагнуть в неизвестность он вспоминает, как все начиналось, что к этому привело. Рудольф Иннокентиевич тогда ее похвалил и сказал, что тема нестандартная и, в целом, стихотворение хорошо написано.
Я вдруг заволновался. Чувство было такое, будто я собирался сделать что-то крайне важное и боялся оплошать. Короче говоря, меня снова мандражило. Я пошел, накинул куртку и надел кроссовки. Мама вышла из кухни.
– Ты куда это?
– Я выйду свежим воздухом подышать, – ответил я, тяжело дыша.
Она настороженно вгляделась в мое лицо.
«А на что ты еще рассчитывал?»
– С тобой все в порядке? – спросила она все также настороженно.
Я натужно улыбнулся.
– Все прекрасно.
– Сынок, что случилось? – осведомилась она.
– Все нормально, – сквозь зубы прорычал я.
Меньше всего мне сейчас хотелось рассказывать, что случилось. Она молчала и все так же смотрела на меня. Так смотрят на неведомое животное, опасаясь, что оно сейчас кинется.
– Только недолго, – сказала она, наконец.
Я выскочил из дома. Спустившись на лифте я вышел на улицу. На меня пахнуло свежим вечерним воздухом. Я вздохнул полной грудью и мне в нос ударил знакомый приятный запах – запах вечера. Такой запах хорошо знаком тем, кто любит гулять допоздна. Этот запах не передать словами, но если ты узнал его один раз, то он запомнится тебе навсегда.
Но в тот момент даже этот запах не мог меня остановить. В это время года солнце садится поздно, поэтому моя дорога до нужного здания прекрасно освещалась. А в голове все бились строчки:
«Бьёт ветер по щекам упорно
Передо мной лишь пустота
Снуют машины лишь проворно
Шагнуть мне надо лишь туда»
Я представил, что сказала бы Даша, узнай она о моем намерении.
«И наплевать. Ты это сделаешь, и никто не заплачет, уж поверь»
Я свернул под арку двора. Это был тот самый двор. Нужная мне парадная была слева. Во дворе, как и во многих похожих дворах, была детская площадка. На ней играли дети. Много детей. Но вместо привычного радостного гомона, воздух наполнял крик боли. Видимо какой-то малыш упал с карусели или получил по лбу качелей. Я не обратил на это ни малейшего внимания. Я подошел к подъезду. У двери стояла бабушка, она как раз прислоняла ключ к домофону. Раздался характерный звук и дверь открылась. Она оглянулась, посмотрела на меня. Я, чувствуя как ноги начинают подкашиваться, оттолкнув ее и распахнув дверь влетел в парадную. Я буквально взмыл по лестнице и подбежал к лифту. Трясущимся пальцем я не сразу попал по кнопке вызове лифта. Но услышав, что старушка вошла в подъезд и начинает медленно подниматься по лестнице, я забарабанил по ней как сумасшедший. Благо, лифт был на первом этаже и двери его
