Отвергнутые - Ярославия Кузнецова
– Еле улизнула от Джима. Он сегодня особенно настойчиво рвался меня проводить. Черт его знает, что происходит в этой солитёрьей голове. Я, вообще, порой его побаиваюсь. Чего ему надо от меня?
– Все мы знаем, что ему надо от тебя, – рассмеялся Нильс, но Юта оставила его сарказм без внимания и продолжила свой рассказ.
– Короче, я с ним прогулялась до торгового центра, а потом сказала, что хочу минеральной воды, мороженого и парочку чебуреков. Пока этот идиот искал мне мороженое с чебуреками, я запрыгнула в такси и укатила до объездной. А оттуда уже через лесополосу дошла до конюшни и вот я здесь.
– Надо было просить пятёрик чебуреков, дождаться, когда он их принесет и только тогда послать его за мороженым. Тебе с чебуреками я бы больше обрадовался, чем тебе одной, – сказал Нильс, щелчком открывая очередную банку пива. – Ютыч, ты провал!
– Нормально ты устроился! – воскликнула Юта. – Можно я сама что-нибудь поимею со своих ухажеров перед тем, как они начнут кормить твоё ненасытное брюхо? И, вообще, не обзывайся! Сам ты провал!
– Пацаны, о чем спорили? – перебил их Данис в попытке снова поднять интересующую его тему.
В крайнем нетерпении он поправил очки и прищурился, ожидая, когда ребята расскажут суть своего спора.
– Да с чего ты, вообще, взял, что мы спорили? – спросил Макс, эмоционально всплеснув руками.
– Да хорош уже, рассказывай, давай, – подключилась Мари, подначивая друзей громкими хлопками ладоней о шпалы.
Юта поддержала их кивком головы и приподнятой бровью. Она представляла интерес для парней. Если бы Мари попыталась мимикой изобразить интерес, она осталась бы незамеченной. Но вопросительный взгляд Юты заметили все.
– Короче, в десяти метрах отсюда рельса изломана, – сказал Макс.
– И что? – не понял Данис.
Девочки переглянулись между собой и синхронно пожали плечами. На их лицах застыло молчаливое недоумение.
– Я хочу позвонить на станцию и поставить диспетчеров в известность. Этот путь не закрыт. Скорее всего, он заморожен на время. И если, например, с холмов сойдет сель или случится обвал, то поезда пустят по этой дороге. Нильс же считает, что мы раскроемся, если кто-то со станции узнает, что мы тут тусуемся, – пояснил Макс и оглядел друзей, чтобы удостовериться, что до них дошла его мысль.
– Если дорога заморожена, то её должны обследовать перед тем, как пустить по ней поезд. Тем более, пассажирский. Беды не будет, Максимус. Ты гонишь, – высказал своё мнение Данис.
– Надо позвонить, ребят. Это опасно. Представляете, что такое крушение поезда? Половина на тот свет, оставшаяся половина – в инвалидные кресла. Давайте будем ответственными гражданами своей страны, – не согласилась с ним Мари.
– Чушь, – решительно покачала головой Юта. – Мы постоянно торчим на шпалах. Кто-то из вас хоть мимоходом видел здесь поезд? А если мы сейчас позвоним на станцию, то спалимся. Сюда пустят обходчиков, и они будут нас гонять с рельсов. Я считаю, что это отличное место, чтобы побыть отдельно ото всех. Мне здесь нравится. Мы общаемся, ржем, слушаем музычку, пьем пиво и никто нам слова против не говорит, потому что здесь никого нет, кроме нас. Назовите хоть одно место в нашем городе, которое заменит нам эти шпалы?
Этот монолог был серьезным аргументом для перевеса спора в сторону Нильса. Мнения разделились.
18 сентября. 18:45
Юта бескомпромиссно обворожительна в своей неуклюжести. Мне нравится наблюдать за ней, оставаясь в тени. Эмоции. Кошачья грация. Повадки особы из высшего общества. Манера вести разговор. Привычка прикусывать нижнюю губу в задумчивости. Улыбка одними глазами. Строгая осанка. И такая нелепая медвежья походка, вызывающая у меня диссонанс в сравнении с её обычным поведением девушки, знающей себе цену. Зачем? Зачем надевать такой высокий каблук, зная, что впереди её ждет подъем на насыпь по острым булыжникам? Другое дело Мари. Свой в доску чувак, она умудряется быть ангельски очаровательной даже в кедах. Но не знает об этом. Её внешние данные погребены под слоем флисовой толстовки с утеплителем. Такие полярные. Но такие одинаково влюбленные в своего божественного Максимуса.
Если бы кто-то спросил меня, как давно я веду наблюдение за богемной компашкой, я бы затруднился ответить на этот вопрос со стопроцентной точностью. С момента их покорения звездной вершины школьного Олимпа. Ну, плюс-минус полгода. Меня заинтересовал феномен их популярности, когда я осознал, что их имена известны уже и за пределами нашей школы. Я хорошо запомнил день, когда это произошло. В то утро я чувствовал себя неважно. Любые нормальные родители позволили бы своему ребенку отсидеться дома. Любые. Но не мои. Сунув в кулак смятую купюру, мама велела вызвать такси и ехать в школу. На переднем сиденье рядом с таксистом сидел его сын младшего школьного возраста, которого он собирался отвезти на учебу, но по пути перехватил мой заказ.
– Технический лицей? – уточнил он у меня конечный пункт назначения и тронулся с места после моего утвердительного ответа.
В тишине мы проехали не больше десяти метров.
– В этом лицее учится Максимус со своей компанией, – подал голос мальчишка с переднего сиденья.
– Кто это? – спросил таксист немного рассеянно. Всё его внимание было сосредоточено на выезде со двора.
– О, пап, это самый топовый чувак в нашем городе. Я тебе покажу вечером парочку его видосов. У нас все девчонки хотят с ним встречаться.
– А все пацаны хотят встречаться с Юткой, его подругой. Потому что она топ среди девчонок, – добавил он после паузы и замолчал.
Таксист покрутил регулятор уровня громкости на магнитоле, добавив звук колонкам. Оттуда неслась мелодия из недавно вышедшего на большие экраны зарубежного мюзикла. Но я не слышал ничего, кроме проклятого звона в ушах. Юта! Топчик! И о ней мечтают какие-то уроды, о которых она и не слышала никогда. Это открытие парализовало мои мыслительные способности. Будто в дымке тумана я добрался до кабинета географии и остановился в дверях. Впервые я смотрел на неё по-другому, основательнее и глубже, чем обычно. Мой взгляд был прикован к её серебристым волосам. Она копошилась в недрах сумки, вытаскивая из её глубин на свет школьные принадлежности. Её прекрасные волосы плавно колыхались в такт движениям. Я был зачарован. И с того дня это чувство больше не отпускало меня.
Я настолько увлекся своими размышлениями, что не заметил, как стемнело. Моя камера не настолько совершенна, как камера Макса. Когда солнце опустится за горизонт, я больше не смогу снимать. Поколдовав в настройках, я добавил резкость, чтобы четко различать их лица в сумерках. Не более двадцати минут оставалось
