Хэммонд Иннес - Большие следы
Мери молчала до тех пор, пока мы не забрались на залитую ясным лунным светом верхушку холма и не увидели дорогу, зигзагами уходившую вниз.
— Похоже, патруль мы миновали. Каранджа говорил, что он стоит на вершине холма, на дороге к люгге.
Дождь полил, когда мы добрались до дороги и зашагали по ней к броду. Здесь мы отыскали вросшее в люггу поваленное дерево, уселись на него и стали ждать.
— Еще полчаса, — сказал я, глядя на свои часы.
— Он прибудет раньше срока. Как всегда.
Если не считать шума дождя, тишина тут стояла полная. Я едва видел черты лица Мери и ее силуэт, а за спиной девушки — белесую полоску дороги, взбиравшейся вверх к горизонту. Мери сидела совершенно неподвижно, без напряжения, но была настороже, и я ощущал ее старательно скрываемое волнение. Ван Делден был персоной нон-грата, по сути дела, в бегах, а угон армейского грузовика — это…
— Далеко ли до озера, о котором он говорил? — В тишине мой голос звучал неестественно громко.
— Лгария? Часа три-четыре. Точно не знаю.
— И как долго мы там пробудем?
— На съемку вам времени хватит. Вы ведь умеете управлять машиной? — В ее голосе звучала едва уловимая нотка веселого любопытства.
Она повернула голову и посмотрела мне прямо в глаза.
— Вы понимаете, что задумал отец?
— Думаю, да.
— Не знаю… — Она помолчала и спросила: — Вы говорили с делегатами?
— Кое с кем.
— Тогда вам ясно, что они безнадежно застряли на перепутье. Они приехали сюда по приглашению Восточноафриканской Федерации. Состояние усадьбы, продовольственное снабжение и прочее — все это напоминает им, что в Африке была война, и многие делегаты больше озабочены сиюминутными делами. Вопрос о диких животных связан с политикой, и если отцу не удастся встряхнуть делегатов, принудить их к согласованным действиям… Вы умеете работать с камерой?
— Не так профессионально, как Кен.
— Я тоже любитель, но по нашим снимкам мир может понять, что творится сейчас там, в саванне.
Она умолкла и снова прислушалась. Дождь почти перестал, ветер усилился, шелест листьев зазвучал громче.
— Вы еще не встречались с Алексом Кэрби-Смитом?
— Мне сказали, что он не приехал.
— Он приехал вместе с министром. И уже разговаривал с некоторыми из делегатов, с теми, на кого они могут положиться. Сегодня он постарается в частном порядке уломать и остальных.
И она добавила:
— Алекс всю жизнь относился к животным совершенно не так, как отец. Я чувствовала это, даже когда была ребенком. Он — коммерсант и смотрит на животных точно так же, как дровосек на лес.
— Выходит, вы с ним знакомы?
Она резко засмеялась.
— Разумеется, знакома. Он был напарником Тембо, и они вместе водили сафари. Оба тогда были охотниками и имели лицензии на отстрел в пределах квоты. Для Тембо в этом заключался смысл жизни: он лучше узнавал страну, знакомился с животными, и ничто другое его не интересовало. А вот дядюшка Алекс… В те дни я звала его дядюшкой, — Мери снова засмеялась коротким нервным смехом, похожим на хихиканье маленькой девочки. — Он смотрел на все это совершенно иначе — как на бизнес. Он начал сколачивать целую организацию, подрядился вести для правительства научные исследования и давать советы, сколько отстреливать львов, слонов и всего остального. А после отстрелов пригонял в саванну рефрижераторы и брал свое. В его распоряжении были все пищевые комбинаты, поэтому он пускал в дело и шкуру, и кости, и каждый кусочек мяса убитых им животных. Он работал «по науке» и чертовски здорово умел убеждать людей.
— Тогда-то ваш отец и расстался с ним?
— Нет. Еще раньше, когда мне было лет девять, вскоре после гибели моей матери. Я тогда, помнится, все время плакала.
— Значит, Алекс вам нравился?
— Да. Гораздо больше, чем отец. Дядюшка Алекс был великий мастак очаровывать. Да он и сейчас такой. А что нужно маленькой девочке? — Она вздохнула. — Понимаете, Тембо — человек суровый и неугомонный, крепко битый жизнью. На уступки не способен…
— И в четверг он собирается встретиться с Кэрби-Смитом?
— Тихо, слушайте!
Несколько мгновений я ничего не слышал, но потом до меня донесся едва различимый шум мотора. Вдалеке показался свет, и в следующий миг из-за холма появились фары грузовика. Мы вышли на дорогу. Свет слепил нас, но скоро фары потушили, двигатель заработал на малых оборотах, и грузовик остановился возле нас. Оба человека в кабине были африканцами. Один разглядывал нас из-за руля, и я не сразу узнал его, потому что черная кожа приобрела пепельный оттенок, на лбу у него выступил пот, а белки глаз безумно блестели. Это был Каранджа.
Сначала я подумал, что где-то что-то сорвалось и Каранджа прикатил, чтобы увезти нас обратно в охотничий домик. Потом я увидел, что второй африканец — Мукуйга и что в руках у него винтовка.
— Ладно, Каранджа, — донеслось из кузова. — Теперь ты можешь ехать и сзади.
И Корнелиус ван Делден вышел из-за борта машины.
— Никаких осложнений с патрулем? — спросила его дочь.
Он засмеялся.
— А его не было. Я так и предполагал, учитывая дождь. Однако на всякий случай усадил за руль Каранджу, — ван Делден повернулся ко мне. — Вы поедете в кузове. Мукунга!
— Ndio, бвана?
— Отправляйся в кузов вместе с Каранджей. Глаз с него не спускай.
Каранджа слез с водительского места и растерянно стоял на дороге рядом со мной. Самодовольства, которым он щеголял в усадьбе, как не бывало.
— Мистер ван Делден, — голос его звучал нервно и визгливо, — я думаю, мне лучше шагать обратно. Вы миновали моих солдат, и…
— Ты всегда звал меня Тембо. Помнишь?
— Да, Тембо. Но меня хватятся, и как я объясню министру…
Какое-то мгновение мне казалось, что Каранджа вот-вот бросится наутек. Я стоял совсем рядом с ним и видел белки его глаз — он лихорадочно озирался вокруг и часто дышал. Мукунга тоже это почуял и снял винтовку с предохранителя.
— Поехали, парень, не рыпайся, — сказал ван Делден спокойно, словно увещевая какого-нибудь зверька, и, кажется, до Каранджи дошло. Напряженность разрядилась.
— Ладно, Тембо… — Он повернулся и послушно полез в кузов.
— Давайте вашу камеру, — сказал мне ван Делден. — Дорога тряская.
Не знаю, каково было в кабине, но уж в кузове-то трясло вовсю. Через люггу ван Делден проехал медленно, но как только мы взобрались на лежавший за ней склон, он, наверное, попросту вдавил педаль в пол.
Снова полил дождь. Дорога стала еще хуже, и у нас едва хватало сил цепляться за борт. Один раз ван Делден притормозил, высунулся в разбитое окно и крикнул: