Андрей Иванов - Славное море. Первая волна
На берегу ребята надежно спрятали глубокомер и моток каната.
Ночь надвигалась тихая и теплая. Светили крупные, но неяркие звезды. Над морем встала большая круглая луна, протянула к берегу длинную золотую дорожку.
Старые кедры кинули через дорогу широкие тени и сами заснули: ни одна ветка не пошевелится, не прошумит.
Находка
В деревне все еще спали, а Чимит уже отнес в лодку глубокомер, мотки каната.
Солнце медленно поднималось из-за гор.
Чимит, скучая в одиночестве, раскачивал лодку.
Под бортами плескалась вода. От лодки пахло смолой, старыми канатами и рыбой.
С высокого берега донесся пронзительный свист.
Чимит вскинул голову. Оттуда бежали Бадма и Матвей.
— Что же вы, засони, до обеда будете прохлаждаться?
— Я Бадму долго ждал, — оправдывался Матвей. — Ленив на подъем толстяк, вместе с бабкой еле разбудили.
— Ладно бурчать, — отмахнулся Бадма. — Еще успеем, весь день наш… — Откуда начнем? — спросил Бадма, когда они отплыли от берега.
Чимит поглядел в воду. Еще было видно дно, глубина меньше восемнадцати метров.
— Тут мы уже знаем, что есть на дне. Отплыли еще метров пятьдесят. Бадма глянул за борт.
— Дна совсем не видно.
— Ладно, попробуем здесь, — согласился Чимит.
Глубокомер перенесли за борт, и он быстро ушел в мутно-зеленую воду.
— Тридцать девять метров! — установил глубину Бадма.
Подняли глубокомер. Чимит вынул блокнот, карандаш и записал:
«Сегодня на глубине тридцати девяти метров достали только бурый ил. Водорослей уже нет. Может, для них не хватает света?»
Отплыли еще немного. На этот раз глубина прибавилась на пять метров. Зато глубокомер задал ребятам загадку. Вместе с бурым илом он принес маленького забавного рачка.
Чимит сделал новую запись:
«Из глубины в сорок пять метров достали много бурого ила и в нем рачка. Весь рачок покрыт щитками. Щитки не мешают ему быстро двигаться, сжиматься в калачик и растягиваться. На маленькой голове два круглых глаза. Надо ртом две пары твердых усов. Верхние длиннее, нижние короче. У него шесть ног. Там, где ноги вырастают из тела, они тоже закрыты щитками. Некоторые щитки разной окраски. Непонятно, как рачок оказался на буром иле, ведь его там легко заметить. Мы думаем, что он попал случайно. Надо спросить об этом учителя».
Дальше глубина начала возрастать: шестьдесят, семьдесят шесть, восемьдесят девять метров. Грунт дна повсюду был один и тот же. С глубины восьмидесяти девяти метров достали червяка, покрытого щетинками.
Описав и червя, Чимит поместил его в банку вместе с рачком.
Матвей продвинул лодку еще дальше. Снова канат раскручивается и уходит в воду, сначала медленно, потом все быстрее.
— Семьдесят! Восемьдесят! — отсчитывал Бадма. — Девяносто, девяносто пять!
Руку Чимита рвануло к самой воде. Он испуганно откинулся на середину лодки.
— Не хватило каната!
— Вот так глубина! — Бадма озадаченно покачал головой — кто бы мог подумать. Совсем рядом с берегом. — А может, здесь такая же глубина, как возле Ушканьих островов, — тысяча метров?
— Все может быть, — отозвался взволнованный Чимит.
— Ничего, мы канатик прибавим, — за всех решил Бадма.
Матвей неуверенно покачал головой.
— На тысячу метров и каната не найти.
— Поищем как следует, — ответил Чимит.
Лодку повернули влево и стали продвигаться параллельно берегу.
Справа глубокомер не доставал дна, слева держалась глубина в семьдесят — восемьдесят метров. Со дна поднимался тот же бурый ил.
Первая неизмеримая глубина была обнаружена как раз против устья реки Тыры. Чем дальше ребята удалялись в сторону от устья реки, тем круче барьер загибался к берегу.
Глубокомер снова не достал дна, но когда его подняли, большой тяжелой гайки на нем не оказалось.
Бадма огорченно вздохнул:
— Сломалась машина.
Солнце высоко поднялось над морем. На берегу в зеленой низине виднелась родная деревня. Вокруг нее громоздились невысокие сопки, поросшие сосной, а за ними, замыкая всю низину в кольцо, поднимались обнаженные острые скалы.
Кто на том берегу?
— Смотри-ка, дымок, — Матвей показал на восток, — у желтых скал.
Чимит приложил ко лбу ладонь щитком над глазами и пристально поглядел вдаль, куда показывал Матвей.
— Правильно, дымок, — подтвердил он. — У самой воды костер. Только что зажгли.
— Почему ты думаешь, что у воды? — спросил Бадма, который наконец-то увидел тоненький столбик дыма.
— Потому, что никто не станет в это время зажигать костры далеко от воды.
— А почему ты думаешь, что только что разожгли? — Если костер горит давно, он не дает много дыма. Такой костер мы бы отсюда не увидели.
Отдохнув, они снова принялись грести. Солнце припекало, но холодная вода Байкала смягчала жару. Далекий берег, отвесные скалы и горные склоны выступали теперь ярче, словно их кто-то подрисовал.
Далекий дымок медленно таял, становился почти незаметным: то ли невидимый костер разгорелся ярким бездымным пламенем, то ли угасал.
— Чимит, а может, это наши? — неуверенно спросил Матвей.
— А что? Очень просто, это наши и есть. — Бадма порывисто встал, накренив лодку.
— Тише, утопишь! — испуганно крикнул Матвей и ухватился за борт, стараясь уравновесить лодку.
— Давайте сплаваем к ним, все точно узнаем. Ведь тут близко, только рукой подать, — предложил Бадма, усаживаясь на свое место.
— Ну и придумал, — рассмеялся Чимит. — До того берега километров пятнадцать, не меньше. А разве мы в два конца туда и обратно сумеем выгрести до вечера?
С моря внезапно, словно из разогретой печи, пахнуло горячим ветром.
Друзья удивленно переглянулись.
Через минуту и воздух и вода снова были неподвижны.
Не успели ребята разговориться, как налетел новый порыв горячего ветра.
На море появилась рябь, и снова поверхность воды разгладилась. Но Чимит понимал, что это ненадолго. Порывы ветра повторятся. Так часто бывает во второй половине дня. Правда, сегодня ветром уже тянуло несколько раньше.
И вот снова по воде пошла мелкая рябь.
Глаза у Бадмы весело заблестели.
— Давай все-таки добежим с ветерком до того дымка, — предложил он.
Чимиту и самому хотелось побывать у желтых скал, на том далеком зеленом берегу.
Он намочил за бортом пальцы и поднял руку.
«По такому ветру лодка пойдет ходко, — подумал он. — Часа через два мы побываем у того костра. Кто там? Может, наши, может, лесорубы, а может, геологи спустились с гор. Вот интересно бы поговорить с ними, попить чаю».
