Аспект белее смерти - Павел Николаевич Корнев
— Что за фокусы ещё? Ты всерьёз из города бежать собрался и Рыжулю с собой берёшь?
Меня всего так и распирало от возмущения и раздражения, от Луки это не укрылось, он хмуро глянул в ответ, провёл кончиком языка по рубцу на верхней губе и сказал:
— Если завтра пролетим, нам с Рыжулей ничего другого и не останется. Иначе её в «Хромую кобылу» отправят, а меня Бажен с потрохами сожрёт. Он ту сотню целковых уже своей считает!
— А я? Меня почему не позвал?
— А на кой? — удивился Лука, скрестив на груди мускулистые руки. — Ты старшим останешься. Договорились же!
— Не-а! — мотнул я головой. — Я с вами! Хват пусть старшим остаётся!
— Сам же меня спроваживал!
— Злой на тебя был, вот и спроваживал. Я с вами!
— Да ты чего разошёлся, Серый? Никто никуда ещё не уезжает! Я просто не хочу всё на одну карту ставить. Вот сорвём завтра куш, и я на Пристань переберусь, а ты старшим здесь станешь.
— Нет! — отмахнулся я. — Так и так уходить пора. Мы оба Гнилой дом переросли.
Лука лишь хмыкнул.
— Как знаешь.
— Лука! Я с вами! Точка!
Старший отмахнулся.
— Скажи лучше, что за история с Кабаном! Мне надо начинать волноваться?
Я запираться не стал и рассказал о недавней стычке без особых подробностей, но и ни о чём важном не умолчав.
— О-хо-хо! Теперь тебе только и остаётся, что в каталы к Бажену идти, — сочувственно протянул Лука. — Везёт тебе, Серый, как утопленнику!
— Поглядим, — ушёл я от прямого ответа. — Скажи лучше: лодку раздобыл?
— Раздобыл, — подтвердил Лука.
— И какой план?
Ответом стало неопределённое пожатие плечами.
— Колись! — потребовал я. — Так и так я в деле!
Лука поглядел с нескрываемым сомнением, но всё же поделился своей задумкой:
— Как стемнеет, поплывём с Хватом на тот берег. Попробуем лодку под землю загнать. Если получится, привяжем её там и завтра по реке уйдём. А дальше уже как карта ляжет.
Я кивнул.
— Хорошо. Может, с вами сплаваю, если вернуться успею.
— А ты куда?
— О долге с монахами потолкую, — соврал я. — Не теряйте!
Мне бы, если всё решено уже, охотника на воров куда подальше послать, да нельзя. А ну как завтра всё выгорит и Лука с Баженом честь по чести рассчитается? Эдак я у разбитого корыта останусь!
На встречу с Гораном Осьмым я пришёл потным и с гудящей от боли головой. Было нечем дышать, сильно парило, а на горизонте клубились тёмные облачка, откуда-то издалека доносились приглушённые раскаты грома. На город надвигалась гроза, и меньше всего хотелось оказаться застигнутым непогодой в Яме — если всерьёз ливанёт, там и утонуть недолго!
Охотник на воров уже отирался на углу, при моём появлении он скривился.
— Ну наконец-то!
— Шесть часов ещё не отбивали! — возразил я.
Горан отмахнулся.
— Не важно! — Он огляделся по сторонам и спросил: — О Пыжике что узнал?
— Пока ничего, — сознался я, перехватил злой взгляд водянисто-синих глаз и поспешил оправдаться: — У нас в чужие дела лезть не принято! Приходится осторожненько знакомых расспрашивать, а это дело не быстрое. Но могу Пыжиком заняться, а Простака на потом оставим.
— Не паясничай! — рыкнул охотник на воров и потребовал: — Слушай и запоминай!
Уж не знаю, кто чего ему нашептал, но на сей раз мне втолковывали, куда именно стоит наведаться в первую очередь, никак не менее получаса. Вплоть до того дошло, что Горан потребовал зазубрить имена десятка содержателей притонов, а заодно назвал пару кличек тамошних заправил, на которых я мог в случае чего сослаться.
Под конец я не выдержал и зло буркнул:
— А сразу так подготовиться нельзя было?
Синие глаза охотника на воров аж посветлели от злости.
— Издеваешься⁈ — прошипел он и пребольно ткнул меня пальцем в грудь. — Раньше мы искали иголку в стогу сена! Теперь, если тебе не навешали лапши на уши, можем ограничиться несколькими улицами, но и так мне пришлось раскошелиться, чтобы разузнать о тех местах хоть что-нибудь мало-мальски полезное! К тому же любые расспросы такого рода сродни кругам на воде: ты кидаешь крошки осведомителям, а заметить их суету могут и другие!
— Вот-вот! — поддакнул я. — Об этом я и толковал! Нельзя с Пыжиком торопиться!
Горан Осьмой прищурился, явно примериваясь, как бы половчее отвесить мне леща, и я его терпение испытывать не стал. Шустро отступил и спросил:
— Здесь ждать будете?
Охотник за головами кивнул, подошёл к каменному ограждению набережной и уставился с высоты пары человеческих ростов на бегущую по воде рябь. Что его там заинтересовало — ума не приложу. Волны, мусор, утки. Ладно бы хоть паровая баржа вверх по течению шла, но нет же — никого и ничего.
Глазеть на реку я не стал, подвернул рукава и штанины, сдвинул набекрень картуз и зашагал по переулку. Надо сказать, сегодня я чувствовал себя куда уверенней прежнего, да оно и немудрено: если способен на правильных людей сослаться, к тебе и отношение сразу совсем другое. Ещё б только на давешних шустриков не нарваться. Им-то имена без надобности, им пять целковых вынь да положь!
Парило так, что было буквально нечем дышать, а влажная одежда липла к телу. И — ни ветерка. Смердело в Яме сегодня даже сильнее обычного. Солнце только-только начинало клониться к закату, до вечерних сумерек было ещё далеко, но обитатели Ямы уже понемногу выбирались на улицы. Сегодня они через одного с опаской поглядывали на небо, а некоторые домовладельцы даже подряжали малолетних оборванцев расчистить от гор мусора сточные канавы.
Я дошёл до «Ржавого якоря» и уже там свернул с Широкой. Поплутал немного по узеньким проходам, сориентировался на местности и взялся высматривать описанные Гораном дома. Ещё даже внимательней поглядывал на тамошних обитателей и загодя нырял в узенькие переулочки и глухие подворотни при малейшем подозрении, что могу наткнуться на давешних босяков. От малышни на сей раз тоже старался держаться подальше, благо эти улицы вчера не обходил и свои фокусы тут ещё никому не показывал. В итоге больше впустую нарезал круги, нежели толковал с домовладельцами, но зато и обошлось без ножа под
