Потолок одного героя - Иван Поляков

Загорелые и с обветренными лицами, с красными руками люди все больше смотрели в сторону домов. Или в землю. На доводы они никак не реагировали. Я молчал.

— Ну, всего ведь не предусмотришь, — заметил староста весомо… — Бывает.

— Ещё один, — процедила Эль негромко.

Селяне посматривали на неё очень дико. В молчании наёмница подошла к неровному краю. Она сама взялась за лопату.

Я уже подумывал вспомнить о славе «Трана»… но какой-то парень, тощий и с реденькой бородкой, наотмашь бросил щит на землю. И копьё следом.

— Руби заразу! — охрипшим, надорванным басом указал он на кустарник. — Всё одно не цветёт!

Он нервно дёрнул плечом.

«И как это он догадался, что и в этом году не будет⁈» — подумал я. Но спорить не стал. Кто-то сунул мне в руку ствол (криво подрубленный и с торчащей длинной полосою коры). И я потащил. Хотя толком не знал, где и зачем она может пригодиться.

… Почему-то куст совсем не «тащился».

И петух прокричал над ухом как-то необыкновенно громко.

И есть теперь уже хотелось.

Взгляд снова остановился на баррикаде…

Лишь спустя некоторое время, я заметил, что сучья моего куста забились под ограду. Не ствол я тащить пытался, а целый забор.

— Брёвна!… Брёвна уберите!.. — сложив ладони рупором уже вовсю командовал Гратц. — Уберите, я вам говорю!… На кой… На кой вы… Дурак! Разве будешь ты нужен без ноги — господину Мизэну⁈

И на меня указал.

А я дёргал куст! Согнувши спину и напрягая лицо… Как-то неприятно сделалось… Не меньше полутора часов, мы удлиняли баррикады. А после, когда подлезть к ловушке стало очень сложно, решили продолжить копать. Несколько женщин уже продлевали ров вокруг новой границы, а дети с серьёзными, такими же сосредоточенными лицами занимались кольями.

После полудня все они согнали скотину. Блеющую и недовольно мычащую, её всю закрыли в самом большом, самом крепком сарае. Нашем.

Отдыхать и есть никто не пошёл. Парень с рогатиной под мышкой всё продолжал подтаскивать ветки. По одной. Он тяжело дышал.

Где-то за полтора часа до заката со всеми приготовленьями наконец-то было покончено. Яму прикрыли сбитыми досками от забора, сверху положили сучья, а на них насыпали слой земли.

И разошлись.

Кто-то поесть отправился, а кто-то просто не прочь был отдохнуть. На некоторое время посёлок вымер. Не было слышно ни ударов молотка, ни криков, ни даже голоса. А после какой-то парень вышел к церкви… Кажется, уже знакомый, с козлиною бородкой и басовитым, разбитым голосом. К нему подошла тощая, простоволосая девушка. С таким же мальчишкой.

Вышла согнутая жизнью старушка, которую вёл под руку мужчина с лысой макушкой. Тут же вышел ещё один, очень долговязый тип. И женщина, с которой он толкался локтями. Девчонка с круглым лицом и толстой косою вышла вместе с матерью. Десять, двадцать, тридцать человек теперь стояли на площади.

Тихо было. Ни единого слова не было слышно. Наконец, золотая полоса заката скрылась за крышами. Яркий луч подсветил традиционный, хотя и намалёванный здесь простою краскою витраж: человек покоряет дракона.

А после стемнело.

* * *

Взошла луна.

Не полнолуние, но и этого света вполне хватало, чтобы отчётливо высветить спины селян. Кто-то сидел, но многие лежали — на крышах. Это была моя идея.

Я первый озвучил мысль, что просто запереться по домам недостаточно. И тут же предложил решенье. С крыши мельницы (самого высокого строенья) я теперь без труда мог видеть и вилы, и просто палки в руках ожидавших. Великана под яблоней. И даже пару мужчин с щитами, которые скрывались за телегой.

Все, кому хватило копий, были там.

То лязг доносился снизу, а то и кашель.

Некто очень смелый даже громко высморкался.

Несложно было вообразить, как Эль поговорит с этим «больным», когда ночь подойдёт к концу. Я улыбнулся.

И перевёл взгляд.

Кинжал снова оказался в руке.

Я снова спрятал.

Не так и холодно было. И спать вроде не хотелось. Но неприятная дрожь нет-нет да заставляла вздрогнуть.

«…»

Время шло. Я смотрел на ловушку, что скрывалась под ветками. На бревно, которое чуть возвышалось в центре и на плоский камень с помаргивающими углями. Даже с такого расстоянья, я слышал запах томящегося мяса.

«О Стоянии[1] напоминает, — подумал я. — Интересно, будет ли напоминать о и после?»

Тихо было.

Нечто острое упиралось в живот. Я мог бы и перевернуться. Но неприятное покалывание помогало бороться со сном. Усталость накатывала.

Этим утром я рассказал всё Эль…«Зачем я это сделал?» Дело закончилось благополучно и, пожалуй, я мог бы и расслабиться… Но охотник не позволял. Тот самый парень, с белёсой макушкой и толстою шеей. Под самым боком он насвистывал носом.

Поморщившись, я снова покосился. Тот по-прежнему не спал. Моё плечо чуть дёрнулось.

Не знаю почему.

Должно быть, порыв ветра. Особенно настырный, он пробрался под фалды мундира.

— А зачем вы выходили? — прошелестел я одними губами. — То есть в лес. Вижу же, что боитесь.

Парень моргнул. Чуть поблескивающий в лунном свете, взгляд его переполз.

— Одни дураки не боятся! — ответил он сипло.

Будто с издёвкой.

«Мик». Имени парня я не знал… но это точно был он! Отчего-то я был абсолютно уверен, что это был именно он!

— … Понятно.

Кинжал возник в руке. Попробовав кромку пальцем… я спрятал бесполезную железку куда подальше. Сосед был высок и молод. Необычайно крепок. Затылок его был выстрижен и смотрелся бурым, а брови отсвечивали белизной. Глаза словно искрились из-за белых ресниц.

Странный человек со странным оружием… Копьём, древко которого было сделано из целой очень длинной кости.…

«Голяшка, — опознал я сустав. — Говяжья идёт по пятьдесят кондоров за штуку… Перед праздниками можно набавить и до шестидесяти пяти».

Точная и своевременная мысль… которая, впрочем, никак и ничем не могла помочь.

Кость не была говяжьей. Слишком уж узкая. И длинная. От ноги юноши и до самой его макушки древко всё было в витиеватом орнаменте. Лезвие, со следами старой ржавчины и парой зубьев, во тьме напоминало о трактирных гарпунах.

Ещё одна реликвия семьи охотников.

Угли красными точками моргали над невидимой ямой. Кто-то чихнул. Пытаясь отыскать, я в который раз наткнулся взглядом на великана. Сгорбившись за парой яблонь, под луной он больше напоминал скелет, с которого пузырями свисала одежда.

— А как кабаны выживают, — почти неслышно, —